А на пригорке выла и выла волчица, и казалось, этому вою не будет конца. От собачьего лая проснулись люди и почти во всех домиках зажглись огоньки. Только в лесной сторожке окно оставалось темным. Радыгин встал с постели и, не зажигая света, подошел к окну, долго прислушивался и, различив среди других голосов протяжную песню матерой волчицы, покачал головой и огорченно сказал:
— Выжила.
Затем снял ружье со стены и тихонько вышел на крыльцо. Услышав шаги хозяина, Альма выскочила из-под досок и яростно бросилась вперед. Наугад в темноте грянуло два выстрела, и волчий хор оборвал свою песню.
Волки исчезли так же бесследно, как и появились. Люди вернулись в постели. Только собаки долго еще не могли успокоиться; они лаяли и выли до самого утра.
Нашествие волков обеспокоило людей. На следующий день в поселке много говорили о волках. Старались понять, что заставило их устроить концерт в такое время года, когда обычно, разбившись на пары, волки прячутся в глубине леса.
Радыгин догадывался о причине, заставившей волчицу подойти к поселку, но по обыкновению молчал. Никому не сказал он и о волчонке, принесенном из леса. Когда ему предложили участвовать в облаве, он согласился.
Облава получилась многолюдной и хорошо слаженной. Охотники обшарили большой участок леса и не нашли ни одного волка.
Волки исчезли и больше не появлялись.
За всё лето в поселке не было зарезано ни одного домашнего животного, не была унесена ни одна собака.
Казалось, что волки, дав прощальный концерт, покинули эти места навсегда.
Собаки, прежде только в самых крайних случаях решавшиеся без людей выйти за пределы поселка, постепенно утратили осторожность и стали совершать набеги на окрестные леса. Особенно отличались молодые, неопытные псы.
На лесном складе Радыгина, кроме Альмы и Полкана, жили теперь еще две молодые собаки. Одна из них, серый Пират, была, верно, единственной собакой поселка, не принимавшей участия в этих набегах.
Внешне Пират мало отличался от обычного типа местных собак и особенно от Альмы. Только присмотревшись к нему, можно было заметить необычно большую для собаки голову с толстокожими стоячими ушами, приподнятый перед, низко опущенный малоподвижной хвост и осторожную, совершенно бесшумную волчью поступь.
В сентябре, когда Пирату исполнилось семь месяцев, он перерос свою приемную мать.
Кроме Пирата, Радыгин оставил еще одного щенка — черного, белогрудого, белолапого кобелька — и назвал его Щеголем.
