– Уверена, – мрачно ответила я. – Они стимулируют мой мыслительный процесс. Это как у Яши Квасильевой – чем больше в дом набьется кретинов, тем выше процент раскрываемости преступлений.
– Тогда возьмите, детка… – старушка вынесла аптечного вида флакон. – Это настой чемерицы, против блох. Я всегда им Дюшессу обрабатываю.
– Спасибо, Агнесса Софокловна, что бы я без вас делала…
– Се ля ви, – молвила старушка. – Сегодня я вам помогу, завтра вы мне. Сэ тре бьен.
– Шерше ля фам! – вдруг выкрикнула бомжиха, и выкрикнула совсем разборчиво.
– Смотри ты, по-французски заговорила! – обрадовалась я, но, я бы сказала, злобной радостью.
– Же абит Моску, се ма вилль наталь! – со слезами на глазах сообщила бомжиха.
– Она живет в Москве, это ее родной город, – перевела Агнесса Софокловна.
– А чего же тогда по-русски не ботает… Ой, не говорит?
Агнесса Софокловна обратилась к бомжихе с длинной фразой, исполненной сочувствия, и та заладила в ответ «уи, мадам, уи, мадам», а потом сделала попытку поцеловать старушке ручку.
– Прелюбопытный случай, детка, – сообщила Агнесса Софокловна. – Эта дама несколько не в своем уме, но, мне кажется, от нее можно добиться толку.
В прихожей стояла банкетка на кривых ногах, с облезлой позолотой.
– Кесь ке се? – спросила Агнесса Софокловна, устремив перст на банкетку.
– Луи каторз! – тут же воскликнула бомжиха.
– Детка, но ведь она права – это действительно «Луи каторз», стиль Людовика Четырнадцатого, – старушка даже несколько растерялась. – Похоже, дама разбирается в антиквариате!
Я подумала, что если бы эта дама была еще и в своем уме, ее можно было бы отмыть и заслать в салон эксклюзивного антиквариата на разведку. Но в водопроводе для этого не хватило бы воды.
А вслух я сказала:
– Агнесса Софокловна, ей тут у вас делать нечего. Глядите, как бы вшей не натрясла.
– А мы выйдем и побеседуем на лавочке! – старушка даже обрадовалась такой возможности. – Потом я приму ванну и, надеюсь, все обойдется.
– Можно даже так. Вы с ней посидите на лавочке, а я у вас тем временем окно помою, – предложила я. – Давно ведь обещала!
И более того – за мытье окна я уже получила аванс, но мы с Лягусиком как-то незаметно его проели.
– Шарман! – одобрила старушка, а бомжиха помахала мне рукой и внятно сказала:
– Бон шанс!
– Удачи желает, – перевела Агнесса Софокловна.
И тут я поняла, что удача будет.
Ведь когда у Яши Квасильевой намечается перелом к лучшему? Когда развязываются все узелки?
