У меня еще оставалось немного овсянки. Вообразив, будто передо мной сорок семь смазливых мальчиков, я кое-как справилась с отвращением и наплюхала кашу в консервные банки троих чумазых бомжей. А потом, прибравшись во дворе и вымыв один подъезд, пошла к Агнессе Софокловне.
Я хотела взять у старушки что-то этакое, ридикюль дореволюционный, что ли, чтобы в салоне эксклюзивного антиквариата выглядеть почти как своя. У нее еще был совершенно трогательный зонтик с ручкой из слоновой кости в виде изогнувшейся голой бабы. Агнесса Софокловна очень этим зонтиком дорожила – по семейному преданию, он был в качестве трофея привезен из Парижа в 1815 году русскими казаками.
– Стало быть, вы, детка, хотите выглядеть как настоящая дама? – уточнила Агнесса Софокловна, услышав мою просьбу. – Тогда вам придется начать с обуви. Я могу ссудить тапочки, которые привез прапрадедушка из Хивинского похода. В них, говорят, сам эмир навещал свой гарем.
Я сперва лишилась дара речи – какой, блин, гарем?!? Но когда старушка достала с антресолей исторические тапочки, я ахнула. Они были, понятное дело, без задника и с острейшими загнутыми носами. Такой нос – последний писк обувной моды, а тапочки впридачу были поверх золотой парчи густо расшиты бирюзой.
– Смотрите не потеряйте, они запросто слетают с ноги, особенно в метро, – тут престарелая дама вздохнула, а в мою душу вкралось подозрение – уж не пыталась ли она сама ездить в этой обувке в метро?
Вкралось подозрение – это я хорошо подумала. Так бы и сама Яша Квасильева подумала, увидев эти тапочки и услышав старушку.
– А я и не надену их в метро, – пообещала я. – Возьму с собой в пакете, а переобуюсь уже перед входом в салон.
– Очень разумно, – одобрила Агнесса Софокловна. – А теперь, деточка, не могли бы вы принести мне провизии из лавки? Вот списочек, вот деньги, а сдачу, пожалуйста, оставьте себе.
Я обрадовалась – во-первых, сделаю доброе дело, во-вторых, заодно прикуплю еще овсянки.
Нежная Лягусик совершенно не умела стряпать. Дадже если бы Лягусик хоть раз в жизни осуществила благое намерение и приютила бомжа, все равно ничем, кроме сухого хлеба и овсянки на воде, она бы его не кормила. А почему я должна быть гуманнее Лягусика?
– Мне бы еще зонтичек, – смущенно сказала я.
– Разумеется, и зонтичек! Будете, как настоящая дама. Кстати, знаете ли вы, детка, что женщины делятся на три категории?
Я знала, но старушке доставляло такое удовольствие рассказывать этот анекдот, что я помотала головой.
