– Ему рано вставать. Вы не представляете, как я передергалась… – призналась женщина.
– Представляю. Значит, я беру такси и еду. Только что мне сказать таксеру?
– Скажите – к бывшему военторгу. Его еще мавзолеем называют. Напротив военторга сквер, я там буду. Я сама к вам подойду, вы только скажите, как вас узнать.
– Очень просто, – сказал Артем. – Вы крашеных блондинок видели?
– И чаще, чем хотелось бы.
– Ну так я – крашеный блондин. Я не шучу, у меня химический желтый цвет волос. Я, видите ли, в цирке клоуном работаю, приходится красить волосы.
– Клоуном?..
– Ну, профессия у меня такая, а кроме профессии я во всем остальном вполне нормальный, – Артем уж был не рад, что сказал про волосы. – Еще на мне куртка кожаная коричневая. Но теперь такие все носят. А зовут меня Артем. Понимаете, волосы – главная примета. А больше у меня с собой просто ничего такого нет. В общем, единственная серьезная примета…
– Ладно, – ответила она. – Постараюсь как-нибудь пережить.
* * *
Перед Артемом стояла невысокая женщина в большой потертой кожаной куртке.
– Вы – Артем?
– Вы – Леля? – ответил он вопросом на вопрос.
– Ага, Леля, – и она еще кивнула.
В свете высокого и голубого фонаря Артему было хорошо видно ее лицо.
Усталое лицо женщины чуть за сорок, очевидно, никогда и не блиставшее красотой. Как раз лицо женщины, у которой на кухне стоит маленький телевизор, как у Артема в гримерке, и это ее главное вечернее утешение.
Возможно, даже ночное. Муж у этой Лели, скорее всего, человек простой, подумал Артем, поужинал и рухнул в постель. И работа у него, очевидно, простая, из тех, куда требуется приходить в семь или там в восемь утра. И насчет детей она не строит наполеоновских планов. Если дочка – самое место за прилавком, если сын – хорошо бы выучился на автомеханика…
– Большое вам спасибо, что пришли, – совершенно искренне поблагодарил Артем. – Я вас долго не задержу, вот увидите… И еще раз извините.
– Да извинила уже, – улыбнулась Леля. – Вы же видите – вот, пришла…
Когда она улыбнулась, Артем понял, что в молодости она была довольно пикантным бесенком. Есть такие девчонки, губастые, рот до ушей, хоть завязочки пришей, и в этом-то и оказывается их главная прелесть. А потом они начинают мудрить с помадой, сокращая размеры, и ничего хорошего из этого не получается – размеры уходят, а красота не приходит.
С годами лицо Лели отяжелело, вылепились складки от носа к подбородку.
Носила ли она в юности очки, Артем угадать не мог. Впрочем, как человек, сведущий и в гриме, и в хороших вещах, он знал, что такое лицо можно подправить макияжем, а оправу Лелиных очков оценил по достоинству. Хорошая была оправа, дорогая, модная. Вероятно, днем Леля и красится, и причесывается прилично, а сейчас выскочила как сидела на кухне – и волосы от макушки торчат в разные стороны, свисают вниз, не дают сплошной линии, которой добивался парикмахер, делая стрижку, и которая без лака просто не держится.
