Внезапно Кареев обернулся.
Артем, не замедляя шага, подошел к нему.
– За мной собрался? – спросил он.
– За тобой, – согласился Кареев, чуть подавшись к Артему.
Тогда Артем сунул правую руку за спину, под куртку.
Нунчаки могли вылететь мгновенно, и Кареев это прекрасно знал.
Переулок был не лучшим местом для побоища. И сейчас, когда уже разворачивалось следствие, драка двух свидетелей по делу об убийстве, конечно, привлекла бы ненужное внимание.
– Ладно, – сказал Кареев. – Ноль-один в твою пользу. Разговор есть.
– И у меня к тебе разговор.
– Садись, – Кареев распахнул дверцу.
– А может, прогуляемся? Или в кафешке посидим? – предложил Артем, потому что салон «вольво» мало годится для работы нунчаками.
– Я сказал – ноль-один в твою пользу, – буркнул Кареев. – Люську не трогай. Черенок ее бережет.
– Родственница? – попробовал догадаться Артем.
– Дочка боевой подруги. Ты ее в это дело не путай.
Они сели в машину.
– Она тебе все рассказала? – спросил Артем. – И про дискету, и про Инессу?
– И правильно сделала.
– Я тоже так считаю.
Кареев чуть сдвинул брови. Артем уже привык к его более чем скромной мимике. Это было настороженное изумление.
– Мне лучше эти проблемы с тобой решать, чем с девчонкой, – объяснил он.
– И чем с Черенковым. Правда, Люсю я сегодня возьму покататься по городу.
Пусть покажет, у каких это дверей она видела Инессу с этим… тьфу!
Омельяненко!
– Двери тебе зачем?
– Не знаю. Может, они там квартиру снимали? Или у кого-то из друзей приютились? Вася, я сам не знаю, что может пригодиться!
– Черенка не подставляй, – напомнил Кареев.
– Без Омельяненко в этом деле не обошлось… Я его помню – интересный был парнишка… Фанат.
– Чего фанат?
– Того, что ему под горячую руку подвернется. Добрался до йоги – с головой в нее ушел. Маркиз его в пантомиму заманил – так он по шесть часов репетировал. Он еще рисовал… Я видел его художества – тоже на них времени много было убито. Понимаешь, не талантливо, но что-то в этом было. Обожал вылизывать карандашом всякие вензеля и закорючки. Потом тушью обводил. Он был фанат…
Артем задумался – Кареев правильно поставил вопрос, Лешка Омельяненко был фанатиком не йоги, пантомимы, рисования, он был фанатиком действия… Он оттачивал всякое свое действие… И это доставляло ему огромное удовольствие.
