– Что за голос и что за лицо?
– Мужчина в чем-то сером, распахнутом на груди, – и глаза совсем пустые, смотрит куда-то сквозь меня – и мне же в затылок, не знаю как, изнутри, наверно…
– Это ты мне сон, что ли, рассказываешь? – удивился Саша.
– Был мужчина! – вдруг вмешалась Катя. – Я думала – зритель, там же зрителей тоже показывали. Я еще удивилась – концерт солидный, люди пришли нарядные, а этот в какой-то хламиде, в дерюге, не понять в чем!
– Ты его на экране видела? – повернулась к ней Ольга.
– Всего пару секунд – и он мне кивнул, и чуть улыбнулся. И тут же исчез. Быстрая улыбка, вот такая…
Катя, как могла, передразнила видение.
– Примерно моих лет, с сединой, и усы как у меня, – добавил Степанов. – Это был кто-то из зрителей. Я как раз перевернул страницу и посмотрел на экран. Не могу, извините, быть один в тишине…
– Но если он был на ваших экранах – то я его видеть вообще не могла! – воскликнула Ольга. – А я видела его лицо, он действительно чуть улыбался, потом губы шевельнулись…
– Что он сказал? Оленька, ты вспомни, что он сказал!.. – потребовала Катя.
– Это были два коротких слова – и он с каждым словом все больше вздергивал подбородок, вот так, – Ольга показала.
– Ясно, – прервал эту мистику Саша. – Оля, мне понадобятся запись этого вашего марафона и то, что не вошло в кадр, если сохранилось. Поищем вашего мужчину в дерюге. Может быть, действительно против Кузьмина выступил какой-то фантастически сильный гипнотизер. Я читал – есть такие, которые работают на очень большом расстоянии.
– Ты веришь в эти публикации? – удивленно спросила Ольга.
– В черта, дьявола и бабу-ягу поверю, лишь бы поскорее закончить это дело раз и навсегда. Второго такого дурацкого дела у меня еще не было, и, я надеюсь, никогда не будет! Пошли отсюда!
– Ну что же… – пробормотал Степанов. – Если эта сволочь Кузьмин обвиняет Олю только потому, что ему ее лицо померещилось, то анонимный гипнотизер в серой хламиде – самый подходящий для сволочи аргумент.
* * *
– Что будем делать? – потерянно спросил Богуш.
– Ты эту кашу заварил – ты и расхлебывай! – крикнула Надя.
– Но мы не можем навсегда оставаться в Москве…
– Домой возвращаться мы тоже не можем. Он на ходу выпрыгнет из поезда! Гриша, куда угодно – только не домой! Мы его не довезем, Гриша!..
– Да не кричи ты, он же спит!
Надя зажала рот пальцами и мелко закивала.
– Гришенька, а если в Протасов?..
– То есть как – в Протасов? Жить в Протасове, что ли?
