– Вы... Ты не можешь этого знать...
– Но ведь знаю. И как ты дизайном после колледжа занималась... И с женатыми клиентами спала, и с холостыми. У Сагальцева дома ночевала... Только замуж никто не брал. Пока Павла Ивановича не нашла. И где, в родной деревне... Но это Грецкий тебе помог. Через твою любимую старшую сестру. Антон Вадимович и с Нонной твоей развлекался, а потом и за тебя взялся. Когда ты уже с Павлом Ивановичем жила...
– Ты ничего не докажешь!
– Но ведь было.
– Это все догадки.
– Нет, это оперативная информация. Есть люди, с которыми ты спала, когда дизайнером работала, если понадобится, они дадут официальные показания. И люди, с которыми ты в клубе работала, также официально подтвердят твой блудский статус.
– Хватит!
– Не хватит... Блудь ты, Алла, обыкновенная блудь. И не надо тут передо мной благородную матрону изображать... Я и про мужа твоего много знаю. Умный мужик, на приватизации хорошо поднялся. Я бы сказал, очень хорошо. И правильно сделал, что свой бизнес продал. Хвостов он после себя много оставил, могли бы за незаконные махинации привлечь, если бы вовремя от дел не отошел... Деньги в акции грамотно вложил, дивиденды хорошие получал. Шикарный дом, молодая красивая жена, живи да радуйся. Одно плохо, возраст уже не тот, пятьдесят шесть лет – уже, считай, старость. Порох у него в пороховницах еще был, но не любила его молодая жена. Ей мужиков помоложе подавай... К тому же она самая что ни на есть законная жена. Правда, не было брачного контракта. Зато завещание было... Что ты от мужа получила? Дом и две трети акций – на сумму двадцать восемь миллионов долларов.
– Откуда ты про эту сумму знаешь? – потрясенно спросила Максютова.
– Знаю. Я все про тебя знаю... И как ты мужа своего убила, тоже знаю...
Марк Илларионович действительно обладал исчерпывающей информацией по ней и по ее мужу, но насчет убийства он лукавил. Не было у него доказательств, одни только предположения.
– Но я не убивала... – мотнул головой Алла.
Она была обескуражена, подавлена. И спесь сбросила с себя, как змея кожу.
– А кто убивал?
– Я не знаю.
– Но ведь кто-то же убил.
– Говорю же, не знаю...
– Не знаешь. Но и не отрицаешь, что муж твой погиб, а не покончил с собой...
– Не знаю... Ничего не знаю...
– Пошли.
Панфилов кивнул головой в сторону озера и увлек Максютову за собой.
От дома вела извилистая дорожка из дикого камня, метров пятьдесят длиной, упиралась в кирпичный двухметровый забор. Калитка открывалась легко, достаточно было отодвинуть засов.
