— Как тебе нравится здесь? — спросил Тер-Аконян, усадив меня в кресло.
— Очень нравится, но жить здесь я не смог бы.
— Бедная Нонна, если бы она слышала это! — улыбнулся он. — Впрочем, я тоже здесь не живу; это просто служебная комната. А работаю я вон там, — и он указал на боковые двери.
Обернувшись вслед за ним, я еще раз бросил взгляд на ряд каменных фигур, и меня поразило одинаковое выражение их лиц. Казалось, они устремляли взгляд во мрак, словно ни стен, ни оболочки корабля не было, и видели бесконечное пространство. Тер-Аконян, улыбаясь, наблюдал за мной.
— Смотришь на моих советников? — спросил он, и меня поразила меткость этого определения.
— Ты, наверное, никогда не чувствуешь себя здесь одиноким?
Он медленно наклонил голову, затем встал и подошел к ближайшему бюсту.
— Это, кажется, Ульдар Тог, тот, кто первый совершил посадку на Сатурне? — спросил я.
— Да. Сын двадцать третьего века. Строитель ракеты и ее пилот. Ты знаком с его жизнью?
— Кажется, он не вернулся из последней экспедиции?
— Да. По тем временам он был уже очень стар: девяноста восьми лет. Он умер за рулями, словно заснул около них. Он не хотел лежать в земле, и его похоронили на просторе. Где-то и сейчас кружит ракета с его телом.
«На просторе»… Этот оборот речи Тер-Аконяна взволновал меня. Именно так, коротким словом «простор», называли межпланетное пространство первые его покорители; при звуках этого слова я почувствовал волнение, которое испытывал в детские годы, когда пожирал с горящими глазами романы и летописи межпланетных путешествий.
— И подумать только, — сказал я, — что теперь через этот самый «простор» мы наносим телевизиты нашим знакомым на Земле!..
— Пока да. Но уже чувствуется запоздание радиосигналов, вызванное удалением «Геи» от Земли. Ты, конечно, заметил это?
— Да. Я вчера виделся с отцом: он сидел против меня, как ты сейчас. Я предпочитал молчать, потому что тогда усиливается впечатление, что он находится близко от тебя.
Астронавигатор посмотрел на карту неба:
— Сейчас радиоволны запаздывают примерно на девять минут. С такими паузами разговаривать, конечно, трудно, скоро они будут затягиваться на часы, на сутки.
— Да, это начало нашего одиночества.
— Положим, нас слишком много, чтобы можно было говорить об одиночестве, — живо ответил астронавигатор. — Такой многочисленной экспедиции в просторе еще не было.
— А кто первый выдвинул этот проект?
— Неизвестно. Сама по себе мысль о такой экспедиции очень стара: она возникала и исчезала, ее забывали, потом вспоминали вновь. О ней говорили еще в те времена, когда не было технических средств для ее осуществления, но и потом, когда эти средства уже были, она долго оставалась лишь мечтой. Первым разработал подробный план такой экспедиции Бардера, около ста сорока лет назад. У него было много противников. Он иногда говорил: «Это неслыханно трудное дело, настолько трудное, что следует попытаться осуществить его».
