– В общих чертах.
– И с «Глобальными ТелеСистемами» та же ситуация. А там у меня тридцать процентов акций… «Пантеон» еще та акула. Сунь палец, так она и руку по самое не хочу отгрызет. Сейчас «Пантеон» протаскивает решение об объединении активов «Юниора» и «ГТС». Если слияние произойдет, я лишаюсь контрольного пакета в «Юниоре». А слияние произойдет. Но одного контроля над операторами «Пантеону» мало. Им нужны акции. И я боюсь, что рано или поздно они доберутся до них. Установят правообладателей и скупят за копейки.
– Да, ситуация… Я так понимаю, вокруг этих дел крутятся бешеные деньги?
– Миллионы. Да что там, сотни миллионов! Мобильная связь – даже по самым скромным расчетам – это пятьдесят процентов рентабельности. Только один «Юниор» за прошлый год принес сто восемьдесят миллионов долларов чистого – чистого! – дохода. А в «ГТС» оборот почти в полтора раза выше, чем в «Юниоре». Есть еще компании, которые контролирует моя фирма, если точнее, холдинговая группа. Телефонная связь, Интернет, компьютерные программы. Там тоже миллионы. Но за акции этих компаний я пока не переживаю. Для «Пантеона» это все мелочевка. Хотя и не исключено, что проклятый банк доберется и до них. Меня сейчас волнует «Юниор» и «ГТС». Я не могу допустить, чтобы мои акции достались «Пантеону». Вернее, я готов продать их «Пантеону», но по реальной их стоимости. И чтобы деньги достались мне, а не кому-то…
– Представляю, сколько стоят эти акции. Пытаюсь представить, но не могу.
– Э-эх! За мобильной связью огромное будущее. Я начинал на этом поприще практически с нуля. И за три года сколотил целое состояние. «Юниор» – это мое детище, я эту компанию поднимал. Сейчас там независимый менеджмент, но тем не менее это моя компания. Увы, «Пантеон-Банк» хочет подобрать все под себя. А там такие волки, что поперек дороги им лучше не становиться. Я вот попытался, и где я сейчас… Столько планов было на будущее. Россия, СНГ, Азия… Да надорвался Трофим Трофимович. Отбить бы свои деньги да за границу махнуть – увы, больше от этой жизни я ничего не хочу.
– Все это понятно. Только не понятно, что вы от меня хотите?
– Я даже не знаю, возьметесь ли вы за это дело. Вы-то, может, и возьметесь, но стоит ли мне рисковать…
Трофим Трофимович был белее мела, обескровленные губы мелко подрагивали, лоб покрылся испариной. Он страшно волновался. И при этом сверлил Сергея взглядом, как будто хотел добраться до самых глубин его души.
