– Скоро придет мой друг. С креслом на колесах…
– Простите…
Она встала, быстро пошла прочь, почти побежала. На площадке ее окружили ребята. Опять заоглядывались на меня, но сдержанно. Потом вновь началась игра, а один мальчик – такой насупленный толстячок в бархатном костюме и шляпе с георгиевской лентой – торопливо побежал куда-то. Я подумал было, что мальчишку выставили, чтобы уравновесить силы. Но он скоро примчался обратно, принес что-то вроде толстой белой свечки. С этой свечкой девочка снова подошла ко мне.
– Мальчик, возьмите это… чтобы вам не скучно было ждать друга. – (Она сказала «не скушно», на старинный манер.)
Я взял. Оказалось, это эскимо на гладкой закругленной с конца палочке. На обертке – синяя картинка: два забавных пингвина.
Вроде бы пустяковое дело – эскимо, но у меня вдруг в глазах защипало от такой вот доброты незнакомых ребят. Однако я сказал солидно (сипловато только):
– Благодарю вас.
– На здоровье… – Девочка присела в поклоне, который называется «книксен». Сделала шаг от меня. И вдруг оглянулась.
– Простите… а вы обращались к врачам?
Я сказал, разворачивая шелестящую обертку:
– Много раз… Но это неизлечимо.
– Как жаль… – Она опять шагнула. И оглянулась вновь. – Простите… но разве и Старик сказал, что неизлечимо?
Я сразу почувствовал, с каким значением сказано это слово – «Старик».
– А кто он такой?
– Как? Вы даже не слышали про Старика?!
– Я… не здешний. Я совсем недавно приехал…
– Это самый знаменитый колдун! Но не простой колдун, не сказочный, а… научный. Он лечит такие болезни, от которых отказываются врачи…
Я лизнул мороженое и вздохнул. Не объяснишь ведь этой замечательной девочке, что я совсем из других краев и, наверно, даже из другого времени. Что скоро я проснусь и…
– Мальчик, вы непременно должны сказать про Старика своим родителям! Он живет на улице Веселых маляров, дом пять.
– Спасибо, я обязательно…
Она присела опять и убежала – туда, где мелькал красно-желтый, гудящий под ударами ладоней мяч.
А я взялся за эскимо.
Вкус был… ну, прямо как в рекламе по телевидению: «райское наслаждение». И я половину порции сам не заметил как сглотал. И только тут спохватился: надо ведь оставить Серёжке!.. А чего это его так долго нет? Где застрял?
Но тревожиться всерьез пока было некогда: мороженное быстро таяло. Белые капли падали мне на ноги, и я даже чувствовал кожей холодок. Это меня порадовало. Но мороженное следовало спасать, и – делать нечего – я прикончил его. Осталось только плоская палочка с черными буквами: «Компанiя бр. Сидоровыхъ».
