— Не фига на чужую дверь мебель надвигать, — заорала бабенка, — какого хрена запиралку врезала? Не твоя лестница, общая, убирай имущество, ишь, расставилась!
В полном шоке Мила пошла в домоуправление, где и узнала, что прежние хозяева, так ни разу и не появившись в доме, квартиру продали. Жить тут теперь будет некая Серафима, нигде не работающая одинокая многодетная мать, инвалид второй группы.
И началось! Казалось, судьба хочет взять реванш за все те годы, что Мила провела в полнейшем комфорте.
Правда, ремонт Фима делать не стала, мебель она тоже не привезла, зато гулять принялась без оглядки на окружающих. Мила потеряла сон. И в два, и в три, и в пять утра соседи орали песни, потом раздавались крики. Но врожденная интеллигентность не позволила загнать Фиму в угол. Мила вручила ей двадцать рублей и захлопнула дверь.
Естественно, долг соседка не вернула. Через пару недель пришла снова и, забыв, что уже один раз поведала свою семейную историю, сообщила новую версию. Теперь оказалось, что доченька Анжелика повесилась в лесу, не вынесла издевательств одноклассников.
Девочка была инвалидом, ездила в коляске. Фима не снесла горя, продала избу с участком и запила…
Так они и жили. Правда, часто Фима к Миле не приходила, заявлялась раз в месяц, выдавала очередную порцию душещипательных рассказов и брала подаяние. Мила протягивала Серафиме червонец и считала, что откупилась от пьяницы. Вскоре она подметила некоторую цикличность событий. В середине месяца шум за стеной утихал. Потом два-три дня стояла могильная тишина. Затем Фима являлась к Миле и шептала:
— Дай чуток, в долг, пенсию получу и отдам. Жизнь моя горькая, вот послушай, что расскажу…
Получив целковые, Фима испарялась, а через сутки за стеной снова начинался шум, гам, крик, вопли.
В это же время к Серафиме всегда приезжала женщина, трезвая, бедно, но чисто одетая. Долго она не задерживалась, входила в квартиру и быстро покидала ее.
— Сестра моя, — пояснила один раз Фима, когда Мила, выйдя на лестничную клетку с помойным ведром, наткнулась на женщин, стоявших перед лифтом, — навестить приезжает, в деревне живет, ухаживает за могилкой моей Анжелики. Эх, ты только послушай! Стояла моя доченька на шоссе, красавица, умница, отличница, в белом платье, на голове полевые цветочки. Вдруг откуда ни возьмись — машина! Сшибла она мою кровинушку насмерть…
На глазах Фимы заблестели слезы, но Миле было недосуг выслушивать очередные бредни.
