Ей показалось, что теплый камень под ее рукой немного пошевелился.
Она прислонилась к замшелой стене и закрыла глаза. Дыхание ее стало ровным и глубоким.
– Помоги мне, – прошептала она. – Помоги мне понять, что происходит…
Под ее веками возникло видение. Огонь. Большие языки пламени вырывались из земли и устремлялись к небу. Земля дрожала и покрывалась трещинами, образуя адский ландшафт. Солнце закрылось черными тучами. Раскаленная лава медленными гигантскими волнами растекалась по окрестностям. Там, где она встречалась с морем, кверху вздымались огромные столбы пара. Казалось, будто океан вскипает.
Но тут все прекратилось. Лава остыла. Море успокоилось. В прояснившемся небе вновь появились птицы. Там, где бурлили красные потоки лавы, чернела земля – новая земля, рожденная в огне и готовая сама рождать жизнь.
Персефона отдернула руку от каменного лика. Вода, искрясь на солнце и тихо журча, бежала по стене и уходила в почву.
Итак, новый катаклизм неизбежен. Последние надежды Персефоны, что извержения не будет, рассыпались в прах. И все же она надеялась, что жизнь на Акоре сохранится…
Надо сказать Гейвину.
Но Гейвин не верил в духа. Вернее, не позволял себе в него верить. Долг призывал его посвятить всего себя Англии. Как человек чести, принц Атрейдис не мог отступиться от своих обязательств. Но он ошибался.
Его место на Акоре, рядом с ней.
На Акоре – да, но не рядом с ней. То, что между ними произошло, всего лишь украденный момент счастья, который останется драгоценным воспоминанием.
«Убеди его, направь его. Пусть он почувствует то, что чувствуешь ты, и узнает то, что знаешь ты».
Персефона встала, отбросив в сторону свои неуместные мысли, и вышла из храма. Все убыстряя шаг, она добралась до лестницы и совершила восхождение от сумрака пещер к свету уходящего дня. В коридоре ее встретил Гейвин. Он стоял, сердито сверкая глазами и упершись руками в узкие бедра.
– Черт возьми, где ты была? – мрачно спросил он.
Его поза и тон застали Персефону врасплох. Перед ней стоял не тот страстный и нежный любовник, который самозабвенно ласкал ее прошлой ночью, и даже не тот благородный принц, чьи терпение и самообладание казались почти бесконечными. Поглощенная серьезной проблемой, она тем не менее удивилась откровенной грубости Гейвина и, наверное, ответила бы ему в той же манере, если бы не другой мужчина, стоявший у него за спиной и смотревший на нее с насмешливым любопытством.
– Гуляла, – бросила она и быстро добавила; – Что-то случилось?
