Она все росла и росла, и поперек ее постепенно рассекла извилистая черная линия, линия, похожая на коготь – Коготь Миротворца, каким он явился, когда я впервые увидел его, вынув из своей ташки, и мы с Доркас подняли его к ночному небу, пораженные его голубым свечением.
Хотя голубая звезда и увеличивалась, как я сказал, черная линия разрасталась быстрее, пока почти полностью не закрыла голубой диск (к тому времени она уже представляла собой диск). Наконец я разглядел, что это было – одинокий трос, все еще державший мачту, которую мутисты вырвали с корнем из нашего корабля. Я поймал его, и оттуда, словно впередсмотрящий, увидел, как наша вселенная, зовущаяся Брия, удаляется и исчезает, тая точно сон.
По всей логике, я должен был спуститься по спасительному тросу на корабль, но не сделал этого. Я поймал его не очень далеко от корабля, а кливера закрывали мне обзор; и я, сочтя себя то ли неуязвимым, то ли уже обреченным (не могу сейчас сказать точно), пробрался вместо этого на дальний конец троса и дальше, на самый конец перекладины, к которой он крепился, там устроился поудобней и стал наблюдать.
То, что я увидел, в сущности невозможно описать, хотя я и попытаюсь это сделать. Голубая звезда превратилась уже в диск чистейшей лазури. Я сказал, что она находилась не так далеко, как призрачные звезды. Но на самом деле она просто была, а их не было; кто мог сказать, что из них дальше? Чем дольше я смотрел на нее, тем больше убеждался в их иллюзорности – они не только не присутствовали там, где казались, но и вовсе не существовали и, следовательно, являлись не просто миражами, а, как и большинство миражей, обманом. Голубой диск все ширился передо мной, пока наконец я не увидел, что он подернут хлопьями облаков. Тогда я рассмеялся про себя и, еще смеясь, вдруг понял опасность, грозившую мне, осознал, что могу погибнуть в любой момент из-за своего ребячества. Но на некоторое время я задержался на прежнем месте.
Мы вплывали в самый центр того диска, и на краткий миг призрачные звезды образовали вокруг нашего корабля ослепительно белое кольцо – Венец Брии.
Потом мы прошли сквозь него и, казалось, повисли в лазоревом свете; за нами, там, где я разглядел чуть раньше лучистую корону юных солнц, теперь виднелась наша вселенная. В небе Йесода она смотрелась белоснежной луной, луной, которая скоро превратилась в одинокую звезду, а потом исчезла вовсе.
Если ты, когда-нибудь прочитавший эти строки, еще сохранил ко мне хоть какое-то уважение, несмотря на многочисленные глупости, уже совершенные мной, то сейчас ты непременно в досаде отвернешься от меня, ибо я расскажу о том, как повел себя точно дитя, напуганное тыквой с вырезанными глазницами. Когда мы с Ионой направлялись в Обитель Абсолюта, на нас напали ночницы Гефора – зеркальные существа, порхавшие, словно клочки сгоревшего пергамента из печной трубы, но при всей своей бестелесности способные убивать. И теперь мне, наблюдавшему, как исчезает Брия, почудилось, будто я снова узрел те создания, но серебряные, а не цвета сажи, какими были Гефоровы ночницы.
