Уже закрыв дверь и нащупав койку, я почувствовал чье-то присутствие. На мой оклик ответил голос Идаса, беловолосого матроса, голос, в котором были смешаны опасение и любопытство.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я.
– Жду тебя. Я… я надеялся, что ты придешь сюда. Не знаю почему, просто подумал, что ты можешь прийти. Тебя не было со всеми там, внизу.
Я промолчал, и он добавил:
– Там, на работе. Поэтому я тоже смотался и явился сюда.
– В мою каюту… Замок не должен был тебя впустить.
– Ты же не сказал ему об этом. Я описал тебя, а он меня знает, как видишь. Моя каюта тоже здесь неподалеку. Я сказал ему правду – что хочу лишь подождать тебя.
– Придется приказать ему не впускать никого, кроме меня, – проворчал я.
– Для друзей стоит сделать исключение.
Я пообещал учесть это, подумав, что уж его-то точно не будет в числе избранных. Вот Гунни – может быть.
– У тебя есть светильник. Наверное, лучше было бы, если бы ты зажег его.
– Откуда ты знаешь, что он у меня есть?
– Перед тем как открылась дверь, в коридоре на мгновение загорелся свет. Это был свет от твоего светильника, верно?
Я кивнул, тут же сообразив, что в темноте он не увидит меня, и сказал:
– Я предпочитаю не жечь его зря, чтобы надолго хватило.
– Понятно. Я удивился, почему ты не зажег его, чтобы найти койку.
– Я прекрасно помнил, где она.
На самом же деле я не зажигал золотую свечу исключительно благодаря собственной выдержке. Меня так и подмывало зажечь ее, чтобы посмотреть, не обожжено ли у Идаса лицо и не прокушена ли рука. Но рассудок подсказывал мне, что обожженный убийца сейчас скорее всего не в состоянии совершить вторую попытку, а тот, кто был так сильно укушен, навряд ли смог бы добраться до лестницы в воздушном колодце и опередить меня настолько, чтобы я не слышал, как он поднимался.
– Ничего, если мы поболтаем? Мне очень захотелось поговорить с тобой тогда, когда мы встретились и ты рассказал о своей родине.
– Это можно, – согласился я, – если ты не прочь ответить на пару моих вопросов.
На самом деле, конечно, мне хотелось перевести дух, пользуясь случаем. Я еще вовсе не отошел от случившегося, но и возможностью разжиться какими-либо сведениями пренебрегать было нельзя.
– Не возражаю, – сказал Идас, – и с большим удовольствием отвечу на твои вопросы, если ты ответишь на мои.
Подыскивая какой-нибудь невинный вопрос для затравки, я снял ботинки и растянулся на койке, которая жалобно заскрипела.
– Ну, например, как называется язык, на котором вы общаетесь? – начал я.
