и учился нырять в ванне. Тимоти был просто мальчишкой – мальчишкой, которого я любил до последней веснушки. Должно быть, именно поэтому я никак не мог забыть о другом мальчугане, которого родители любили нисколько не меньше и который погиб из-за меня. Поэтому и распрямляться я, наверное, начну, только когда сумею более или менее простить себя за то, что я сделал, когда сумею вернуть своей душе хотя бы немного мира – не раньше. Вот что я думал и чувствовал в глубине своей некогда мальчишеской души, но сказать об этом Джудит я был не в силах.
– Послушай, – проговорил я, – мы можем продать квартиру. Я сделаю все, что только в моих силах, и ты это знаешь. Я могу работать в правительственном учреждении, могу водить такси, преподавать в школе. Наконец, мы могли бы переехать в другой город – там мне будет проще найти работу по специальности. Ты сама знаешь – я сделаю что угодно, лишь бы сохранить нашу семью…
Джудит не ответила. Наклонив голову, она посмотрела на меня, словно оценивая. То, что она сделала дальше, напугало меня до чертиков. Джудит заморгала. Задумалась. Поняла что-то – если не во мне, то в себе – и покачала головой:
– Я не знаю, Билл…
– Что ты не знаешь?…
– Я не знаю, смогу ли я выдержать все это.
Я ободряюще кивнул:
– Да, сейчас нам нелегко. Но я уверен – мы справимся.
Джудит скрестила на груди руки.
– Мне не нравится, что происходит, куда мы катимся. Скоро мы станем нищими… – Она ждала моей реакции, но я молчал. – Нищими! – почти выкрикнула Джудит.
– Мы все еще относимся к социальной группе, которую принято называть верхней прослойкой среднего класса, – заметил я. – И ни ты, ни я просто не представляем себе, что такое настоящая бедность.
– Но я чувствую себя нищей!
– Это субъективное впечатление, а не факт.
– Кроме того, мне не нравится, что происходит с нами, с тобой, Билл! – Ее голос звучал пронзительно, и я уловил в нем нотки страха. – Я не уверена, что ты сумеешь все поправить. Я знаю, ты во всем винишь себя, но… В конце концов, это был чертов несчастный случай, но ты убедил себя, что должен понести наказание. Я знаю, именно так ты думаешь. А я не хочу страдать вместе с тобой! И я не хочу, чтобы Тимми страдал тоже. Почему ты не хочешь взять себя в руки, почему не можешь притвориться, будто ничего не произошло?!
Притвориться, будто Уилсон Доун-младший не умер в нашей спальне? Я не знал, что на это ответить, и только беспомощно смотрел, как взгляд Джудит то мечется по квартире, словно все, чем мы владели, могло вот-вот исчезнуть как дым, то снова возвращается ко мне. В ее глазах я различил гнев, решимость, даже ненависть. Да, сейчас Джудит ненавидела меня, и она хотела, чтобы я это понял.
