Нарушение правил, или Еще раз и Шерлок Холмс, и Зигмуд Фрейд, и многие другие | страница 4



Факт – деталь, событие, совокупность деталей, стечение обстоятельств, расположение объектов. Факт – основание науки, будь то материальная улика, психоделическое видение или (ф)акт высказывания типа «мир есть совокупность фактов». Факты, их чувственное восприятие становятся одним из оснований научной мифологии по меньшей мере со времен Френсиса Бэкона. Через два столетия, во времена, когда начинают писать Зигмунд Фрейд и Конан Дойль вера в научное знание окончательно утверждается в своих силах. Теперь, впрочем, эмпиризм, эксперимент, факты, следы, улики необходимо подлежат мыслительной переработке. Эмпиризм сходится с рационализмом. Науки умножаются. Зарождается психоанализ. Зарождается криминалистика. Ее развитию способствуют и Зигмунд Фрейд, и Конан Дойль. Можно предположить, что криминалистика появляется тогда, когда исследовательский интерес смещается с преступного деяния на личность преступника, на стремление осмыслить особенности человека-преступника, выявить специфику его поведения, его психологии. Одним из начал криминалистики становится опубликованная в 1876 году книга Чезаре Ломброзо «Человек преступный».

Криминалистика и психоанализ зарождаются приблизительно в одно и то же время в связи с попыткой понять психологию человека-невротика и психологию человека-преступника.[17]

Совершенно уместным может показаться вопрос, почему Фрейд не писал ни о преступлениях, ни о психологии преступника?[18] На этот вопрос можно найти, как минимум, четыре ответа:

во-первых, Фрейда интересует человеческая психика как таковая, психический аппарат человека и особенности его функционирования – Фрейд стремится создать не просто «невротику», но новую научную психологию, метапсихологию;

во-вторых, граница между невротиком и «просто несчастным» человеком размыта, более того, полиморфно-перверсивная конституция инфантильной сексуальности и стадийная история психо-сексуального развития предполагают запрограммированную комплексность и бесконечную вариантивность динамики психогенеза;

в-третьих, с 1897 году реальное преступление, реальное соблазнение, реальная травма уступают место бессознательным фантазиям, не в последнюю очередь на тему преступления, на тему преступного разрешения семейного романа, иначе говоря, реальное преступление отступает в психоанализе на второй план: «каждый» может убить, чтобы найти реальное основание для своей вины («констатирование того, что возрастание бессознательного чувства вины может сделать человека преступником, было неожиданностью, и все же это несомненный факт. У многих преступников, особенно у молодых, можно доказать наличие сильного чувства вины, которое существовало до преступления. Оно является, таким образом, не следствием, а мотивом преступления, как если бы ощущалось облегчение в возможности связать это бессознательное чувство вины с чем-то реальным и актуальным»