— Это пройдет, — неожиданно усмехнувшись, успокоил его Говард. — Ты приходишь ко мне с этой молчаливой девушкой и задаешь дерзкие, неудобные вопросы, требуешь правды… значит, мы сумели воспитать тебя как человека, вне зависимости от того, что ты думаешь о двух стариках сию секунду…
Лайбену пришлось задуматься над прозвучавшими словами.
— Я не имею права на подобные действия? — интуитивно предположил он.
— Верно, — кивнул Говард. — Изначально ты не имел этого права. Ты был биологической машиной, по сути — чистым листом бумаги, на котором можно написать все, что угодно. Я не настолько глубоко разбираюсь в технике, чтобы программировать, но ты обладаешь уникальной функцией саморазвития. Это дало возможность воспитать тебя, научить тебя чувствовать. Старик умолк, напряженно глядя на Лайбена.
— Ты можешь рассказать мне правду? — глухо спросил Стикс. — Всю от начала и до конца?..
— Зачем?
— Чтобы я понял, как жить дальше. Ты научил меня любить природу и ненавидеть машины. Ты рассказывал о погибшем человечестве. Это тоже ложь?
— Отчасти.
— Тогда прошу, скажи мне правду.
— Хорошо, Лайбен. Я расскажу тебе то, что знаю сам. Но мой рассказ будет кратким и неполным.
— Почему?
— Я родился, когда над землей свирепствовала столетняя зима, — начал Говард. — Вокруг царили машины, а людей можно было сосчитать по пальцам. Большинство знаний были утеряны, так что моя «мудрость» — это лишь обрывочные фрагменты тех сведений, которыми владело человечество. — Говард вновь уставился в огонь и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. — Изначально не было никакой войны между людьми и машинами, — наконец продолжил он прерванную мысль. — Насколько я знаю, большинство людей просто покинули Землю. Они улетели к звездам в поисках лучшей доли, потому что наша планета умирала, не выдержав многовекового воздействия техногенной цивилизации. Причиной столетней зимы стала не война, а экологическая катастрофа. Атмосферу закрыло покрывало смога, и это вызвало сначала резкое потепление, а потом наступил долгий и мрачный период затянувшегося похолодания. Загрязненная атмосфера не пропускала солнечные лучи, отражая их назад в космос, и покинутые города постепенно стали покрываться панцирем снега и льда.
Старик тяжело вздохнул.
— Мои предки оказались в числе тех несчастных, кто не захотел загодя покинуть Землю. Мы с Уромом родились пятьдесят лет назад, уже после энергетического кризиса машин. Людей к тому времени осталось совсем мало, и они влачили жалкое существование. Знания были утеряны, машины вышли из-под контроля, стояли лютые холода… Тридцать лет я прожил в нечеловеческих условиях, мысленно проклиная своих недальновидных предков, которые не смогли или не пожелали улететь к иным мирам.
