Я думал, что сейчас он расскажет мне о личности человека, которого утром назвал Жаиме, и о причинах их вражды, но отец более не возвращался к поединку. Вместо этого он сказал:
– Итак, ваше желание скоро исполнится, Исаак. Вы знаете, я был против вашего отъезда, но судьба, похоже, распорядилась иначе. Вы уедете в Париж и, возможно, поступите в королевскую гвардию. Да благословит вас Бог на этой дороге, сын мой! – Видимо, от волнения он закашлялся, и на его губах немедленно выступила кровь. Я поднялся со стула, чтобы пойти за отцом Амвросием, но отец властным жестом приказал мне оставаться на месте. – У нас очень мало времени, Исаак, – сказал он, справившись с кашлем и отпив немного вина. – Я должен дать вам несколько поручений. Прежде всего – отошлите Гийома или Жака сегодня же в По, за вашим братом Гедеоном. Скоро вы уедете в Париж и, возможно, никогда не вернетесь.
Я бы хотел, чтобы Гедеон управлял нашим имением, наезжая сюда хотя бы изредка. Вот письмо к нему, которое я продиктовал отцу Амвросию. В нем я прошу его также регулярно посылать вам некоторую сумму денег. Она не слишком велика, но все же поможет вам на первых порах не бедствовать. Я взял письмо.
– Сидите, я еще не закончил. Теперь о том, что касается вашего отъезда… – Он откинулся на подушки, на мгновение закрыл глаза. На лбу выступили крупные капли пота. Я осторожно промокнул ему лоб платком и поднес к губам плошку с питьем. Выпив, он продолжил: – Как я уже говорил, у меня нет возможности снабдить вас рекомендациями к кому-нибудь из влиятельных людей в Париже. Ни с герцогом д'Эперноном, ни с бароном Дезэсаром я не знаком, а граф де Труавиль (сейчас он называет себя де Тревиль), увы, относится ко мне не лучшим образом еще со времен моей службы у великого Генриха. Нет у нас и документов, подтверждающих ваше дворянство. Поэтому единственная помощь, которую я могу вам оказать, – вот это письмо. – Скосив глаза, он взглядом указал на уголок пакета, выглядывавший из-под подушки. – Возьмите, – сказал отец. – Оно к парижскому ростовщику Исааку Лакедему. Он не только ваш тезка, но еще и дальний родственник. Я попросил его помочь вам. Не представляю, правда, его нынешние возможности, но, по крайней мере, он уже более десяти лет живет в Париже. Я написал письмо собственноручно (господин Лакедем знает мой почерк, а он человек подозрительный), и потому оно очень короткое… – Отец замолчал. Я тоже молчал, потому как видел, что хоть отцу и тяжело говорить, но в то же время он хочет поведать мне что-то еще.
