границ блоков. Карпал пояснил:
– Одной группе микрозондов все-таки удалось проанализировать целый дочерний фрагмент — правда, состав краев, инициирующих жизнь, в основном предположительный, поскольку эта штука росла, пока мы составляли карту.
Он нетерпеливо взмахнул рукой, все лишние детали изображения исчезли, разгладились морщинки и складки. Передвинувшись к рваному краю ковра, Карпал запустил имитацию процесса роста. Паоло смотрел, как мозаика наращивает себя, точно следуя правилам укладки черепицы: без случайных столкновений радикалов, содержащих центры катализа, без неподходящих краев у двух соседних новорожденных «черепиц» — такие ошибки привели бы к дезинтеграции обоих блоков. Все эти случайные, беспорядочные перемещения давали безупречно точные результаты. Затем Карпал повел Паоло вверх, туда, где можно было видеть тонкие структуры — как они сплетаются, перекрывают сложные частицы, подплывающие к растущему краю ковра, как те встречаются, иногда взаимодействуя, иногда проходя сквозь ткань. Подвижные псевдомагниты, квазистабильные волновые образования в одномерном мире… Второе измерение ковра больше походило на время, чем на пространство.
Карпал словно читал мысли Паоло.
– Одно измерение, — сказал он. — Хуже, чем «страна двумерия». Ни математической связности, ни сложности. Какие события возможны в такой системе? Ничего интересного, верно? — Он хлопнул в ладоши, и окружение словно взорвалось. В сенсорном аппарате Паоло мелькнули цветные полосы, сплелись, превратились в светящийся дым. — Скверно. Все происходит в многомерном частотном пространстве. Я ввел уравнения Фурье, разложил край ковра больше чем на тысячу составляющих, и обо всех информация независимая. Здесь мы имеем узкий срез, пласт всего шестнадцати измерений — но приспособленный для демонстрации важнейших компонентов и максимума деталей.
Паоло совершенно растерялся, не понимал, где он; его обвила дымка непонятного цвета. Воскликнул:
– Ты настоящий глайснеровский робот! «Всего шестнадцать измерений»! Как тебе это удалось?
Карпал обиженно ответил:
– Почему, на твой взгляд, я присоединился к К-Ц? Думал, что вы, люди, более гибки.
– То, что ты делаешь… — заговорил Паоло и осекся. Как это назвать? Ересью? Но такого понятия нет. Официально нет. — Ты показывал это еще кому-нибудь?
– Конечно, не показывал. О ком ты подумал? О Лайсле… или даже о Германе?
– Хорошо. Я умею молчать. — Паоло вызвал свое внешнее «я» и переместился в додекаэдр. Заговорил, обращаясь к пустому помещению: — Как мне к этому относиться? Физический мир имеет три пространственных измерения плюс время. Граждане Картер-Циммермана обитают в физическом мире. Игры со многими измерениями — занятие солипсистов.
