– Черт побери, Дамас! Но ведь ему только тридцать.
– Лизбете тоже. Она, правда, несколько полновата для своего возраста.
Жосс на мгновение представил себе супружескую пару Дамас – Лизбета.
– Думаете, из этого что-нибудь выйдет? – спросил он. – Вы ведь разбираетесь в жизни.
Декамбре скептически поморщился:
– Мускулы Лизбету давно не интересуют.
– Дамас хороший парень.
– Этого мало.
– Чего ж Лизбете еще надо от мужчины?
– Не так уж и много.
Декамбре глотнул кальвадоса:
– Мы здесь не за тем, чтобы говорить о любви, Ле Герн.
– А о крупной рыбе, которую вы добыли.
Декамбре помрачнел.
– Неужели все так серьезно? – спросил Жосс.
– Боюсь, что так.
Декамбре окинул беглым взглядом соседние столики и успокоился, потому что в «Викинге» царил такой гвалт, словно на палубе варварского судна.
– Я установил одного из авторов, – сказал он. – Это Авиценна, персидский врач, живший в одиннадцатом веке.
– Понятно, – сказал Жосс, которого гораздо больше интересовала Лизбета, нежели Авиценна.
– В его книге «Liber canonis» я нашел место, откуда взят отрывок.
– Понятно, – повторил Жосс. – Скажите, Декамбре, вы тоже были учителем, как ваш отец?
– Откуда вы знаете?
– Да так, – прищелкнул пальцами Жосс, – я в жизни тоже кое-что понимаю.
– Может, вам неинтересно то, что я вам рассказываю, Ле Герн, но я прошу вас выслушать.
– Ладно, – сказал Жосс, который будто снова оказался в прошлом, когда учился у старого Дюкуэдика.
– Другие авторы всего лишь повторяют Авиценну. Везде говорится об одном и том же. Они ходят вокруг да около, не называя по имени, не касаясь этого, вьются, как грифы над падалью.
– Вокруг чего? – растерянно переспросил Жосс.
– Вокруг одного и того же, Ле Герн, я вам только что сказал. Того, что объединяет все странные записки. Того, о чем они возвещают.
– А о чем они возвещают?
В это время Бертен поставил на стол две рюмки кальвадоса, и Декамбре, прежде чем продолжить, дождался, пока верзила нормандец отойдет.
– О чуме, – сказал Декамбре, понижая голос.
– Какой еще чуме?
– Самой настоящей ЧУМЕ.
– Страшная болезнь прошлого?
– Она самая, собственной персоной.
Жосс замолчал. А вдруг грамотей порет всякую чушь? Вдруг он решил поиздеваться над ним? Жосс не мог проверить, правда ли то, что он там рассказывал про какой-то «canonis», и Декамбре мог запросто посмеяться над ним. Будучи осторожным, как всякий моряк, он всмотрелся в лицо старого эрудита, но не увидел там и тени насмешки.
– А вы, часом, не пытаетесь мне мозги запудрить?
