Йафх готов был сражаться со всем, что двигалось, и постоянно именно так и поступал. В результате шрамов на нем хватило бы еще на одного кота, нос был сломан, уши порваны, а один глаз вытек. Там, где можно было между шрамами разглядеть его шкурку, она была белой; однако Йафх так любил валяться в пыли и охотиться в захламленном подвале дома своих хозяев, что чаще всего она выглядела грязно-серой. Манеры его соответствовали внешности, но Рхиоу это не смущало: она знала, что Йафх – трезво смотрящий на вещи кот без претензий; к тому же ему редко изменяло чувство юмора – он с равной легкостью подсмеивался и над собой, и над другими.
– Послушай, – сказал Йафх, – что такое в конце концов еда? Наевшись, ты укладываешься спать, чем бы – икрой или крысой – ни закусил. Здешние эххифы по крайней мере выпускают меня, когда мне надо, и если и не очень щедры с кормежкой, то не тащат меня удалять когти, как сделали вон с беднягой Айффом, что живет через дорогу. Ты слышала об этом кошмаре?
– Ты потом мне расскажешь, – пробормотала Рхиоу и встряхнулась, чтобы не показать, как ее передернуло. Такие жуткие истории давным-давно убедили ее в том, что лучше не трогать хозяйскую мебель, какой бы соблазнительной ни казалась возможность поточить коготки об обивку. – Мне очень неловко, но я и в самом деле должна бежать: меня ждет работа.
– Тебя безжалостно эксплуатируют, – протянул Йафх, искоса взглянув на Рхиоу. – Как будто наш Народ сотворен для того, чтобы работать! Тут явно не обошлось без эххифов – это их заговор, не иначе!
Рхиоу рассмеялась и спрыгнула с перил. Другие кошки могли смотреть на ее работу с неодобрением или с завистью, Йафх же просто воспринимал ее занятия как странное хобби, которому Рхиоу предается в свободное время. За это-то Рхиоу и любила его.
– Удачи! – сказала она, спускаясь на тротуар. – Еще увидимся.
– Тебе тоже удачной охоты, бедная риох,[8] – сказал Йафх. Это было шутливое прозвище, которое он дал Рхиоу, – так по-айлурински назывались «животные для ноши».
Рхиоу побежала дальше, криво улыбаясь сама себе. На углу она остановилась и оглядела Третью авеню. По случаю воскресного утра машин было мало, и это облегчало дело: не приходилось ждать. Рхиоу пересекла Третью и побежала вдоль стены углового дома, потом нырнула под ворота, ведущие на автомобильную стоянку позади него. Впереди лежал целый лабиринт узких переходов и стен внутри квартала, лежащего между Третьей и Лексингтон-авеню.
