Ну, господин хороший, ладно, подловили вы меня. Впредь наука будет. А что вы-то сами дальше делать собираетесь? Надеюсь, понимаете, что я буду вынужден описать эту сцену в рапорте?
– Прекрасно понимаю, Иван… Дмитриевич? – кивнул Олег. – Конечно, ребячество это с моей стороны. Вы просто приказ выполняете, на вас бросаться толку нет. С начальством вашим надо общаться. Ну, раз уж так вышло, то, может, пойдемте пообедаем? Тут недалеко местечко есть. Кормят прилично и недорого. Как вы?
– За такое мне не только ряшку начистят, – слабо усмехнулся Чумашкин, засовывая оружие обратно в карман. Он уже немного успокоился. – За такое меня вообще из филеров попрут, и правильно сделают. Где это слыхано – филер с подопечным за одним столом обедают?
– Не попрут, – отмахнулся Олег. – Я все объяснения беру на себя. Пойдемте, пойдемте, господин штабс-капитан, я угощаю. А по дороге поговорим, – он ухватил шпика за рукав и, невзирая на слабые протесты, повлек за собой. – Кстати, я правильно понимаю, что ваш пистолет – это "браунинг"?
– "Браунинг", – очумело кивнул Чумашкин, явно не понимая, как вести себя с ненормальным подопечным. Он прикинул, как по-идиотски будет выглядеть в глазах напарника, когда тот заметит его под ручку с объектом наблюдения, и тяжело вздохнул. Карьера катилась псу под хвост, служебные перспективы, еще такие радужные десять минут назад, внезапно затуманились… но сопротивляться господину Кислицыну Олегу Захаровичу оказалось почему-то решительно невозможно.
Было в нем что-то… не описуемое словами, что-то магнетическое, как у гипнотизера в цирке.
Да какого черта! – внезапно решил штабс-капитан. В конце концов, его приставили не только следить, но и охранять. Кем бы ни был этот Кислицын, он вряд ли враг государства, подрывной элемент и прочее. Вдруг слежка – элемент какой-то проверки на благонадежность перед тем, как дать ему приличную должность в руководстве Отделения. А с будущим начальством всегда нужно поаккуратнее. Он еще раз тяжело вздохнул и поплелся за подопечным.
– Вот и ладушки! – обрадовался тот, размашисто шагая по переулку. – Насколько я в курсе стандартных процедур Отделения, вы должны быть с напарником. Ведь так?
Чумашкин неопределенно пожал плечами.
– Ну, я думаю, его мы тревожить не станем. Пусть наблюдает издали. Еще раз ответственно заявляю – ни о чем не беспокойтесь, все объяснения с вашим начальством – за мной.
Всю дорогу до ресторанчика Олег подробно выспрашивал своего невольного спутника о его жизни. Тот, хоть и нехотя, поведал, что ему тридцать два года, заканчивал он Вологодское юнкерское училище, служил какое-то время в армии артиллеристом, потом решил пойти в жандармы. Рекомендации у него были самые благоприятные, экзамены он сдал блестяще и уже мысленно примеривал на себя синий мундир, когда его вызвали в кабинет Медникова и после продолжительной беседы предложили заняться уличной слежкой. Поскольку Чумашкин всегда отличался недюжинной ловкостью, хорошо дрался на кулачках, а детстве недурно играл в прятки, должность филера оказалась ему как раз впору. Постепенно расслабившись, он рассказал о паре смешных случаях из своей деятельность. Вот, скажем, как-то раз на явочной квартире подпольщиков он забрался в ванной в бак для воды и пролежал там полдня. Услышав все, что нужно и дождавшись ухода боевиков, он уже было собрался вылезать, как хозяйка квартиры решила принять ванну… Впрочем, в подробности этого эпизода филер вдаваться не стал.
