Бам!
Это рухнули сходни.
Кто был на берегу, тот не попался в ловушку, вовсе нет.
Зато он попался в ловушку на воде.
Пароход, гудя, отчаливал от пристани. Оркестр заиграл «Колумбия, жемчужина морей».
– До свидания, Дуглас! – кричали городские библиотекарши.
– Счастливо, – шелестела толпа.
При виде расставленных на палубе корзин со снедью Дугласу вспомнилось, как он раз ходил в музей и видел там египетскую гробницу, где была вырезанная из дерева ладья, а в ней – игрушки и сухие комочки фруктов. Воспоминание сверкнуло пороховой вспышкой.
– Счастливо, Дуг, счастливо! – Женщины вытащили платочки, мужчины замахали соломенными шляпами.
Вскоре корабль уже разрезал холодные воды, туман окутал его целиком, и оркестр как-то растворился.
– В добрый час, парень.
И тут до него дошло: обыщи хоть все закутки – не найдешь ни капитана, ни матросов, хотя в машинном отделении рокочет двигатель. Замерев на месте, он вдруг подумал, что можно перегнуться через борт в носовой части, а там рука сама нащупает выведенное свежей краской имя корабля: «ПРОЩАЙ-ЛЕТО»
– Дуг! – звали голоса. – Ах, до свидания! Ох, счастливо!
А потом пристань опустела, процессия скрылась вдали, пароход дал прощальный гудок и разбил Дугласу сердце: оно брызнуло слезами у него из глаз, и он стал звать родных и близких, оставшихся на берегу.
– Бабушка, дедушка, Том, на помощь!
Покрывшись холодным потом, Дуг залился горючими слезами – и упал с кровати.
Дуг успокоился.
Поднявшись с пола, он приблизился к зеркалу, чтобы посмотреть, как выглядит грусть, а она тут как тут, залила ему щеки краской, и тогда он, протянув руку, пощупал то, другое лицо, и было оно холодным.
В доме повеяло вкусным вечерним запахом свежих пирогов. Дуг побежал через сад на кухню и не пропустил тот момент, когда бабушка вытаскивала из курицы диковинные потроха; потом он выглянул в окно и увидел, как братишка Том залезает на свое любимое дерево, чтобы добраться до неба.
А кое-кто стоял на крыльце и попыхивал своей любимой трубкой.
– Дедушка, ты здесь! Фу ты, ох, надо же! И дом на месте! И город!
– Сдается мне, и ты здесь, парень.
– Ага, точно, да.
Деревья оперлись тенями на лужайку. Где-то стрекотала запоздалая газонокосилка: она подравнивала былое, оставляя за собой аккуратные холмики.
– Деда, вот скажи…
Тут Дуглас зажмурился и договорил уже в темноте.
– Смерть – это когда уплываешь на корабле, а вся родня остается на берегу?
Дедушка сверился с облаками.
– Вроде того, Дуг. А с чего ты вдруг спросил?
