– И отпустить всех слуг, ты это хочешь сказать, в Московию?!
– Нет. Только воеводу и посла. Остальных же… Разве мой повелитель не знает, как могли или выполнить или не выполнить свое слово великий Чингисхан и создатель Золотой Орды Батухан? Слово, данное врагу, высоко ли ценится? Пусть вначале разоружатся, а после этого… Предлог всегда можно найти, специально для того возмутив пленников.
– Пусть будет так. Только посла московского мы не отпустим. Оставим его заложником.
– Мудрые слова молвят ваши уста, мой повелитель. Позвольте мне поехать на переговоры с послом и воеводой?
– Да. Но прикажи, пусть приведут ко мне Шаха-Али.
Встретил Сагиб-Гирей Шаха-Али надменно:
– Кровь чингизидов, которая течет в твоих жилах, отступник, вынуждает нас даровать тебе жизнь. Мы даже отпустим тебя с женами твоими к рабу нашему князю Василию, только продиктуй послание в Арск о своем отречении от ханского престола в нашу пользу. Мухаммед-Гирей уже осадил Арск. Ему на помощь идут новые тумены со стенобитными машинами и стенобитными орудиями. Турецкими, – подчеркнул Сагиб-Гирей. – Они переправляются уже через Волгу. Арск будет взят, но нам не хочется, чтобы за интересы неверных лилась кровь мусульман. Если Арск сдастся, мы вскорости пошлем послов к князю Василию. Для заключение мира. С нашим посольством поедет посол Московии.
Еще никто не брал штурмом Арска, так крепки стены этого большого острога, так храбры и умелы его защитники. И, конечно же, был бы смысл в сопротивлении, если бы Василий Иванович вел сюда свою рать, но какой смысл делать это сейчас? Шах-Али не догадывался, что отобравший у него трон хитростью и коварством так же хитрит и строит кознь сейчас. Никакие тумены не переправлялись через Волгу, они, притаившись в Диком поле, где в прежние набеги обычно оставались вьючные верблюды и лошади с коноводами, чтобы везти на них награбленное по своим улусам, ждали своего хана или его гонца. Они даже не смели совершать самые незначительные набеги, чтобы запастись провиантом и кормом для коней. Все бралось из вьюков, которые заметно пустели, и лашкаркаши, оставленный при главных силах, слал гонца за гонцом к Мухаммед-Гирею, чтобы поторопить его с решением и не сгубить войско. Не знавший ничего этого Шах-Али считал преступным, понимая, сколь превосходящи силы крымцев, губить людей. Не торопливо, а, сделав вид, что размышляет и сомневается, наконец, согласился:
– Мы готовы продиктовать отречение и совет Арску.
