Если левое, не многотысячное крыло армии крымских татар обступало Белев и Одоев неспешно, волоча с собой стенобитные орудия, и лишь казачьи сотни да отряды легких татарских конников шныряли по округе, грабя, хватая полон и сжигая деревни, погосты и хутора; если основная сила двигалась по Дикому полю тоже не очень-то прытко, обремененная тяжелым осадным снаряжением и столь же тяжелыми турецкими пушками и большим караваном вьючных верблюдов и лошадей не только с провиантом для людей, но и с кормом для коней, без которого не обойтись еще несколько недель потому, что слишком много еще снега в степи, но особенно в перелесках и низинах, где особенно высока прошлогодняя трава, но еще и потому, что Мухаммед-Гирей под страхом смерти запретил до его повеления кому-либо отдаляться от Ногайского тракта, кроме малого числа разведчиков, но не имевших права тревожить пахарей, объезжая стороной и их, и поселения, и крепостицы; если основная часть крымского войска даже не знала, где будет нанесен удар по урусам, то Мухаммед-Гирей и его брат Сагиб-Гирей знали все, все предусмотрели – они птицей неслись по Ногайскому тракту к Волге, намереваясь переправиться через нее чуть выше устья Камы, меняли заводных коней, не позволяли ни себе, ни сопровождавшим их отборным туменам подолгу отдыхать.
Они скакали налегке, без обузного снаряжения, только с небольшим караваном вьючных лошадей. Чтобы кони не уставали, их подкармливали бараньим курдючным салом, которого было в достатке набито во вьюки и даже в переметные сумы. Сами крымцы тоже не отказывались от сала, но предпочитали конское мясо, которое пластинами укладывали под потники, где оно через несколько часов, до следующего привала, становилось мягким и душистым.
Обычно, когда от села к селу, от города к городу неслась весть о приближении крымцев, все в ужасе бросали свои дома, подворья, весь скарб, великими трудами нажитый, и спешили укрыться либо в лесной глухомани, либо за стенами городов, готовясь к смертному бою. И в этом была необходимость, ибо татары налетали саранчовыми тучами, выметали под метелку закрома, угоняли весь скот, и крупный, и мелкий, растаскивали имущество, а что не могли увезти с собой, предавали огню – лихо несли с собой крымцы, кровь, горе и слезы. На этот раз, как обычно, тоже разбегались пахари и ремесленники, охотники и бортники, запирались ворота всех крепостей, но всем на удивление братья Гирей и сопровождавшие их два тумена отборных конников черной тучей проносились мимо, не уронив ни одной горючей капли ни на одну голову.
