— Рубен. Я много думал.
— Знаю, ты много думал и написал хорошее письмо. Что ты написал?
— «МАМА МЕНЯ ПЛОХО КОРМЯТ И НЕ ДАЮТ КОЛЯСКУ».
Вся первая страница его первого в жизни письма была исписана буквами «м». Большими и маленькими. Он надеялся, что хоть одна буква из всей страницы будет понятна. Иногда на букву он изводил несколько страниц. Толстая тетрадка в девяносто шесть страниц была исписана полностью.
Я пытался спорить:
— Первые четыре буквы — лишние.
— Я много думал.
— Все равно первые четыре лишние. У тебя могло не хватить места в тетрадке.
Он задумался. Потом широко улыбнулся и медленно, очень четко произнес: «Ма-ма».
Детский дом, дом для детей. Детей готовят к будущей, взрослой жизни. Кроме общеобразовательных предметов в детдоме преподают основы выживания в непростом мире, который начинается за воротами школы. Мальчиков учат разбираться в электропроводке, выпиливать лобзиком, собирать и чинить мебель, девочек — шить, вязать, готовить. Это не так просто — научить мальчика без рук менять электрические розетки, кажется почти невозможным научить вязать однорукую девочку. Это трудно. Действительно очень трудно. Нашим преподавателям удавалось делать то, о чем родители ребенка-инвалида не могли и мечтать.
Я лежу на полу в классе. Заходит девочка с подносом в руках. Вместо одной ноги у нее протез, но по нашим, детдомовским, меркам она почти здорова. На подносе — пирожки. Горячие, румяные.
— А где же мальчики? Мы с девочками, — говорит она, — пирожков напекли, они обещали к нам на кухню прийти попробовать.
— В кино.
— Как в кино?
— Их сегодня в кино повели, завтра — вас. У вас ведь занятия по кулинарии.
— А почему они нам не сказали? Куда теперь пирожки девать?
Она ставит поднос на учительский стол, садится за парту, берет с подноса пирожок и дает его мне.
Пирожок с картошкой и луком. Я ем пирожок.
— Вкусно, — говорю. — Хорошие у вас пирожки получились.
Девочка меня не слышит. Задумчиво глядит в пространство перед собой.
— Странно… Где же мальчики?
Дрались в детдоме редко. Когда дрались — дрались жестоко. Дрались по правилам. Западло было кусаться, хватать за волосы, вне детдомовского закона были ножи и кастеты. Если инвалидности были неравны, разрешено было мстить. Сроки давности на месть не распространялись. Я знал парня, который с гордостью рассказывал, как толкнул своего обидчика под машину за обиду, нанесенную полтора года назад. Толкнул неудачно, машина только набирала ход, удар был несильным. На вечерней сходке нарушитель был оправдан. У того, кто толкал человека под машину, была только одна рука, у того, кого толкнули, было две руки и нога. Все честно. Драка была бы невозможна. Мальчик мстил, то есть поступал правильно. Когда пострадавшего выписали из больницы, дети даже подружились. Силу уважали. Право быть сильным имел каждый.
