Работа такая. И не скулить, я сказал! — прикрикнул он с ненаигранной злобой.
— На пушку берете? — произнесла она с некоторой неуверенностью.
За эту неуверенность Данил моментально и зацепился:
— Ерунда. Этот снимочек, по-вашему, «пушка»? Узнаете себя? Я прекрасно знаю, что сие фото отражает, скажем так, середину бурного романа: на первом свидании господа офицеры все же не кладут этак по-хозяйски лапу на бедро, задирая юбчонку, — по крайней мере, когда объятие происходит средь бела дня на людной улице… Вам напомнить дату? Или показать другие снимки, отражающие этапы бурного романа?
— И вы туда же? — вырвалось у нее чуть ли не стоном.
Данил внутренне возликовал. Конечно, он блефовал — у него не было ни единого доказательства в пользу того, что этого мачо в безукоризненной форме к ней подвели. Просто-напросто работяга Лемке трудолюбиво зафиксировал Верочкин роман с этим типом и сделал пару снимков, не занимаясь глубокой разработкой. Единственная зацепка — это то, что белоснежная «девятка» принадлежала, промежду прочим, вовсе не мужчине, а даме, за каковой и числилась в местной ГАИ. Но это ни о чем еще не говорило — можно ездить по доверенности, можно выпросить машину у любящей тетушки, дабы произвести впечатление на предмет обхаживаний…
Однако ее обмолвка многое меняла…
— Вера, ты меня заставляешь изрекать жуткие банальности, — поморщился он. — Путь у тебя один — откровенно все рассказать. Иначе запутаешься так, что я за твою холеную шкурку и гроша ломаного не дам. Игры у нас серьезные, сама знаешь, а охранять тебя у меня нет возможности…
— Совсем?
— Ну, как сказать… Своих мы охраняем… А вот стукачей не любим.
— Я вам не стукачка!
— Тогда колись! рявкнул он, ничуть не играя.
— А что со мной будет?
— Отправлю в Шантарск, — моментально ответил он. — К маме с папой и их налаженному благосостоянию. Вера! У меня нет времени!
— Но вы обещаете…
— Руки о тебя никто пачкать не будет. В том случае, если никого не продала…
— Да кого я могла продать? Что я такое знаю? Данил взял ее за отвороты тонкой блузочки, медленно притянул к себе и приказал, почти шепча на ухо:
— Колись, колись, Верочка, пока я с тобой по-другому не начал… А ведь могу.
Она так и не заплакала — крепкая девочка — и, не сводя с него малость поглупевших глаз (быть может, ей казалось, что так она чуточку Данила разжалобит), начала колоться.
Порой у него прямо-таки скулы сводило от банальнейшей убогости капкана, в который ее поймали. Ведь в свое время подробнейшим образом инструктировали дуреху, как себя следует вести в иных ситуациях, настрого предупреждали, что есть люди, которым следует немедленно сообщить, в случае… Впрочем, точно так же бывало с сотнями других, если не с тысячами…
