Она с трудом поднялась на ноги. Голова кружилась, ее пьянило странное, до сих пор неведомое чувство свирепого ликования. Мисс Баллантайн понимала, что ее пьянит победа, вырванная в бою, рана, нанесенная ненавистному противнику, и знала, что позже ощутит вину за это — позже, но не сейчас.
Ключи все еще были там, где она их оставила, в двери из лазарета в кают-компанию. Доктор распахнула дверь и застыла на пороге, внезапное ощущение тревоги развеяло буйный восторг.
Она поняла, что кто-то прикрутил фитиль лампы в кают-компании. В тот же миг сильные пальцы схватили ее сзади за запястье, опрокинули и прижали к палубе.
— Лежи смирно, черт бы тебя побрал, а не то шею сверну, — яростно прошептал ей в ухо Манго Сент-Джон.
Ее рука, державшая цепь, оказалась зажатой, противник навалился на нее всей тяжестью, уперся коленом в поясницу и с силой надавил. Дикая боль скрутила позвоночник, Робин едва не закричала.
— Типпу довольно быстро выкурил тебя оттуда, — пробормотал Сент-Джон с мрачным удовлетворением. — Ну-ка, посмотрим, кто ты таков, а потом подвесим на решетке.
Он нащупал и стянул матерчатый берет, прикрывавший ее голову. Волосы рассыпались струящейся волной, замерцали в свете ламп, и он удивленно хмыкнул. Его хватка ослабла, колено перестало давить ей на позвоночник. Капитан грубо схватил Робин за плечи и перевернул на спину, чтобы разглядеть лицо.
Она быстро перевернулась, высвободила руку и изо всех сил хлестнула его цепью по лицу. Сент-Джон выставил обе руки, чтобы перехватить удар. Девушка увернулась, как угорь, выскользнула из-под него и метнулась к двери кают-компании.
Капитан оказался проворнее, его пальцы стальной хваткой вцепились в тонкую фланелевую рубашку, и та разорвалась от воротника до подола Робин развернулась и еще раз стегнула его цепью, но он был к этому готов и поймал ее за запястье.
Она яростно лягнула его в голень и подсекла пяткой за лодыжку. Сплетясь в клубок, они рухнули на деревянную палубу, и Робин почувствовала, что ее уносит свирепая бесшабашная ярость. Она шипела и рычала, как кошка, пыталась выцарапать ему глаза, ее ногти оставляли у него на шее кровавые борозды. Рубашка Робин превратилась в лохмотья, жесткие темные волосы на мужской груди щекотали ее нежные обнаженные соски, и она в пылу безумной ярости смутно осознала, что на ней надеты лишь брюки. Ноздри наполнил запах мужского тела. Капитан пытался, навалившись всей тяжестью, удержать ее бешено мелькающие руки.
