— Зуга, мой саквояж, — отрывисто скомандовала она.
Зуга принес саквояж и опустился рядом с ней на одно колено.
— Рана пустяковая, — прошептал Клинтон. — Мне не больно. Только вот здесь все онемело.
Зуга не ответил. В Индии он видел множество огнестрельных ран и знал, что боль не всегда указывает на тяжесть ранения. Пуля в ладони или ступне причиняет невыносимые муки, а сквозное ранение легких вызывает лишь слабые неприятные ощущения.
Озадачивало его лишь одно: почему Манго Сент-Джон стрелял так неметко. С двадцати шагов он наверняка выстрелил бы в голову, целясь между глаз и зная, что пуля отклонится от точки прицела не больше чем на несколько сантиметров, но пуля поразила Клинтона гораздо ниже, в грудь.
Пока Робин обкладывала рану бинтами и ватой, Зуга поднял с земли пистолет. Ствол был еще теплым, от него шел пряный запах сгоревшего пороха. Он осмотрел его и сразу понял, почему пуля Манго прошла мимо цели.
На стальной спусковой скобе виднелся синеватый подтек свежего свинца.
Манго Сент-Джон, несомненно, целился в голову, но в тот же миг Клинтон поднял пистолет к глазам, точно расположив его на линии прицела. Пуля Сент-Джона ударилась о металлическую скобу и отклонилась вниз.
Этим объяснялось и то, что пуля Клинтона прошла так высоко. Он, как менее опытный стрелок, наверняка целился противнику в грудь. Удар пули в момент выстрела подбросил пистолет кверху.
Зуга поднял глаза и отдал пистолет Типпу, который бесстрастно ждал поблизости. Типпу без слов взял оружие, развернулся и пошел через дюну следом за хозяином.
Четверо матросов перенесли Клинтона Кодрингтона на берег, воспользовавшись в качестве носилок брезентом, покрывавшим шлюпку. Сент-Джон к этому времени уже поднимался на верхнюю палубу «Гурона», а когда на «Черном смехе» соорудили тали, чтобы поднять неподвижное тело капитана, «Гурон» уже снялся с якоря и, поймав юго-западный бриз, на всех парусах мчался навстречу восходящему солнцу, охватившему его золотистым пламенем.
В последующие двадцать четыре часа Клинтон Кодрингтон, на удивление Робин, очень быстро поправлялся. Она ожидала, что у него на губах выступит кровь, что, когда пробитое легкое сожмется, ему станет больно дышать. Через каждый час она, склонившись над койкой, стетоскопом прослушивала его грудь, пытаясь уловить свистящее дыхание, бульканье крови, сухое трение легкого о ребра, но эти симптомы не обнаруживались. Это ее озадачивало.
Для пациента с пулей в грудной клетке Клинтон был необъяснимо жизнерадостен. Он жаловался только на онемение под левой подмышкой и слабую подвижность руки и усердно давал советы своему доктору.
