— Кроме как под Седаном, — пробурчала Анна, но граф не снизошел до того, чтобы выслушивать такие легкомысленные речи.
— Я буду стоять здесь, на своей собственной земле. — Он указал на древнюю винтовку системы «шаспо», что висела на кухонной стене: — Вот оружие, с которым я сражался под Седаном. Мы научили бошей бояться его. Они припомнят тот урок. Луи де Тири преподаст им его снова!
— За мужество! — воскликнул Эндрю. — Я поднимаю тост за вас. За французскую доблесть и триумф французского оружия!
Естественно, графу пришлось ответить тостом «За генерала Хейга и наших храбрых британских союзников!»
— Капитан Кортни — южноафриканец, — подчеркнул Эндрю. — Нам следует выпить и за них.
— Ах! — Граф с энтузиазмом откликнулся по-английски: — За генерала… Как зовут вашего дядю? За генерала Шона Кортни и его храбрых южноафриканцев!
— Этот джентльмен, — Эндрю показал на слегка осоловевшего и покачивавшегося рядом на скамье доктора, — офицер Королевской медицинской службы. Превосходной службы, достойной нашего тоста!
— За армейскую медицинскую службу Великобритании! — принял вызов граф, но когда потянулся за своим стаканом, тот задрожал прежде, чем он до него дотронулся; поверхность красного вина покрылась рябью. Граф замер, и все подняли головы.
Стекла кухонных окон задребезжали, и тут же раздался грохот артиллерийского залпа. Немецкие пушки снова начали свою охоту на холмах, злобствуя и лая, подобно диким собакам; и пока присутствующие молча прислушивались к орудийным раскатам, им представлялись страдания и мучения солдат в жидкой грязи окопов всего за несколько миль от того места, где они сидели в теплой кухне, насытив свои животы пищей и добрым вином.
Эндрю поднял стакан и мягко произнес:
— Выпьем за тех бедняг, там, в грязи. Пусть они выживут.
На этот раз даже Сантен отпила от стакана Майкла, и глаза ее наполнились слезами.
— Очень не хотел бы отравлять другим удовольствие, — молодой врач, пошатываясь, встал, — но этот артиллерийский огонь подает мне сигнал к работе: уже отправились в обратный путь, в тыл, санитарные машины.
Майкл попытался подняться вместе с ним и ухватился пальцами за край стола, чтобы удержаться на ногах.
— Я хотел бы поблагодарить вас, господин граф, — официально начал он, — за вашу учтивость… — Слово слетело с языка, и Майкл повторил его, но речь стала невнятной, куда-то пропал смысл того, о чем хотелось сказать. — Я приветствую вашу дочь, мадемуазель де Тири, 1'ange du bonheur
