А Яйтер боялся расплескать свое счастье. Он забросил живопись, но продолжал выступать в ресторане, куда однажды вновь наведался Оффченко, на сей раз в обществе довольно подавленного, неряшливо одетого очкарика. По простоте душевной бесхитростный Яйтер в ответ на дежурный вопрос о самочувствии и делах рассказал все подробно и даже на миг обрел некое подобие красноречия. Оффченко пришел в несказанный восторг и пообещал лучших врачей, лучший родильный дом и любые лекарства.
– Не беспокойтесь о цене, - он радостно пожимал Яйтеру руку.
Его спутник хлестал себе водку и помалкивал.
Йохо, когда Яйтер известил его о контакте с куратором, зловеще усмехнулся:
– Еще бы он не пел соловьем! Им позарез нужен этот ребенок.
– Зачем? - похолодел Яйтер.
– Затем, - передразнил его Йохо. - Затем, что им хочется вундеркинда. Якшаться с покойниками. Ты да Зейда - что получится? Один я не у дел.
Яйтер ощерился:
– Они его не получат! Я порву их на куски…
Он ссутулился, втянул голову в плечи, слегка развел длинные, мохнатые руки с пальцами скрипача.
– Мы… уедем! Куда-нибудь далеко, пусть ищут…
– Это их работа, искать, - возразил Йохо, возбужденно ероша копну седых волос. Косичка расплелась, резинка упала на пол. - Может быть, на Луну? Давай, действуй… В Америке торгуют участками.
И Йохо заметался по комнате. Он почему-то разволновался еще сильнее, чем перепуганный будущий отец.
– Мы должны поспешить. Мы ни хрена не знаем, а они знают все.
– Как же мы поспешим? - безучастно откликнулся Яйтер. Первоначальная ярость схлынула, оставив его при сомнениях и страхах. - Куда мы поспешим?
– Не куда, а с чем, - поправил его Йохо. - Нам нужно кровь из носа, но выдернуть этого жаркого. Он должен много знать. Я чую.
– Может быть, он вампир какой-нибудь. Чудовище. А мы его сами вызволим.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского, - и Йохо потянулся за бутылкой. - Выпьешь? Ну, как хочешь. А я рискую, я выпью.
Жаркому, чтобы созреть, понадобилось семь месяцев.
Зима состарилась, но стала лишь злее и крепче. Она расселась в снегу, подобно слабоумной старухе, которая отправилась бродяжничать, заблудилась и села перебирать узелок с тряпочками. Город смиренно помалкивал.
Яйтер готовился к рождению наследника: купил кроватку и манеж, переделал студию в детскую, приладил к люстре индейский амулет: ловца сновидений - ловушку, хитроумно сплетенную на манер паутины и не однажды вдохновлявшую мировых писателей и киносценаристов. Это устройство улавливало и задерживало нехорошие сны. Ненастоящих тянуло к нему, как магнитом. Они, будучи вызваны, толпились под люстрой, запрокидывали головы, простирали руки. Их развелось видимо-невидимо, и приходили новые - обычные и необычные люди, понадерганные из разных эпох.
