По этому льду в одну колонну движется бесконечный обоз. Туда, к Аккерману, к городу спасения, румынскому городу Аккерману, куда не придут большевики. Бесконечный обоз движется в порядке. Задолго до назначенного времени выступили все части, проявив редкую аккуратность.
Теперь они идут осторожно, соблюдая дистанцию, чтобы не провалился лед, почти торжественно. Идут с белыми флагами, которые несут, как знамена.
Печальные знамена... Здесь на льду - часть одесской отрядомании, - то, что от нее осталось. Главного отряда, который должен был быть полком, того отряда, где неистово пахло спиртом, "под чьим-то высоким покровительством", - этого нет. Он "не состоялся". Нет и "священного отряда" митрополита Платона. Не видно никаких следов немецких колонистов. Ни Кирсты ни Струка.
Зато торжественно выступает "Союз Возрождения России", тут же отважное начинание и отряд экс-редактора "Киевлянина" и другие. Кроме того, какие-то отдельны" части, прибывшие сюда, артиллерийские парки и дивизионы, без пушек, но с подводами, с сахаром, учреждения, уездная полиция и еще разные. Затем просто гражданские беженцы. Но главным образом ничем не объяснимые подводы ... Подводы, очевидно, обладают свойством саморазмножения. Голова обоза уже прошла пять верст, а хвост еще на берегу.
Я смотрю на этот почти величественный "исход", и в ушах у меня неотвязно звучит знакомая фраза:
Das war ein Drap [11]...
Почему все эти люди и повозки были убеждены, что их примут на той стороне с распростертыми объятиями? Потому, очевидно, что был отдан точный и ясный приказ выступить на лед в восемь часов утра. Но несомненно также и то, что на шестой версте на льду стоял столик. У столика сидели румынские офицеры, за столиком стояли румынские солдаты. И совершенно достоверно, что этот столик приказал всем этим людям и повозкам возвращаться обратно. Румыны не пустили никого.
Впрочем, нет. Пропустили "польских подданных". В числе их оказался комендант города Одессы, полковник Миглевский, очень мило семенивший вдоль обоза в весьма приличном штатском платье и с изящным чемоданчиком в руках.
Впереди всего шествия шли маленькие кадеты. Они начинались с десяти лет. Жалко было смотреть на эту детвору, замерзавшую на льду.
И начался "Анабазис". Великое отступление от Аккермана. Надо. впрочем, сказать, что это торжественное шествие с белыми флагами имело в себе нечто настолько унизительное, что обратный путь был как-то веселее. Остаток гордости, впоследствии вытравленный лишениями, еще таился тогда в некоторых сердцах.
