«Апчхи, – громко чихает Крынкин. – Боже, какое счастье, что это всего лишь сон».
На пятый день ровно в 10:00 в кабинет директора вошел гордый Александр Коржиков со стопкой свежераспечатанного, еще тепленького плана создания и развития национального бренда. Но последующие события приняли недобрый для амбициозного Коржикова оборот.
Вместо того чтобы восхититься превосходным планом, включающим помимо умных, но не вполне понятных слов также и подробную смету, директор издал странный звук, покрылся красными пятнами и попросил Коржикова… нет, не провести презентацию плана, а покинуть директорский кабинет в кратчайшие сроки.
Ничего не понимающий Коржиков с выражением вселенской скорби на лице печально приземлился на стул в приемной и приготовился ждать. Однако долго ждать не пришлось: дверь кабинета резко распахнулась, и в проеме возникла фигура Крынкина с планом развития, имевшим уже не столь свежий вид.
– Что это такое? – сдавленным голосом спросил Крынкин, светясь недобрым румянцем.
– План, – не вполне уверенно ответил Коржиков, который в этот трагический момент засомневался в том, что отправил на печать именно план, а не найденный накануне в дебрях Всемирной паутины прелестный образец эротической прозы.
Наблюдавшая за сценой в приемной благообразная Светочка начала всерьез беспокоиться за здоровье обоих участников представления, и не беспочвенно. Во-первых, Крынкин не краснел, даже когда откровенно врал поставщикам, что счет уже неделю как оплачен, а в том, что он не дошел, виноват исключительно разгильдяйский банк. Во-вторых, Коржиков мог временами принимать вид хитрый, нахальный, самодовольный, но никогда не выглядел растерянным. Так что все происходящее было явно из ряда вон.
– Что это там, в самом конце? – голос Крынкина был вкрадчив, а взгляд пристален.
«Господи, а чем там могло закончиться-то?» – судорожно пытался вспомнить Коржиков, с ужасом понимая, что прелестный образчик эротической прозы не был дочитан, будучи оставленным «на сладкое», и страшно даже представить, что там может быть в самом конце.
– Александр, что это за цифра в конце плана? – еще раз спросил Крынкин, конкретизируя проблему и развеивая худшие подозрения Коржикова.
– Владислав Владимирович, это смета, – с облегчением выдохнул Коржиков.
– Ясно, – сказал Крынкин, после чего снова скрылся в кабинете.
Финальная сумма в смете была чудовищной, она потрясла крынкинское воображение, которое, как мы уже знаем, излишней скромностью обычно не страдало. Правда, Крынкин был склонен, как правило, воображать поступление, а не выдачу казначейских билетов. И что самое ужасное, эти многие тысячи евро не предполагали покорения национального (даже не международного) рынка, а должны были осесть в карманах консультантов по маркетингу и рекламе.