– Я знаю одно, – возразил Блускин, – есть ли у меня права или нет, вы своего права на них не докажете.
– Все же я попытаюсь, – кричит тот, – доказать вам, что у меня на них бесспорное право – по закону нашей шайки, во главе которой волей провидения стою пока что я.
– Не знаю, кто это поставил вас во главе, – кричит Блускин, – но те, кто поставил, сделали это для своей пользы: чтобы вы лучше руководили ими в грабежах, указывали, где взять самую богатую добычу, предотвращали разные неожиданности, подбирали присяжных, подкупали свидетелей и тем способствовали нашей выгоде и безопасности, а не для того, чтобы вы обращали весь наш труд и риск на пользу и выгоду одному себе.
– Вы глубоко ошибаетесь, – ответил Уайлд, – всё, что вы говорите, применимо к легальному сообществу, где главный управитель всегда избирается для общего блага, с которым, как мы это видим во всех легальных обществах в мире, он постоянно сообразуется, повседневно содействуя в меру своего разумения всеобщему процветанию и никогда не поступаясь общественной пользой ради личного обогащения, удовольствия или прихоти. Но во всех нелегальных сообществах, или шайках вроде нашей, дело обстоит иначе: ради чего же станет человек во главе шайки, если не ради личного интереса? А без главаря, как вы знаете, вам не просуществовать. Никто, кроме главаря, которому все подчиняются, не убережет шайку хоть на час от развала. Для вас куда лучше довольствоваться скромной наградой и пользоваться ею в безопасности, по усмотрению вашего вожака, чем захватывать все целиком, идя на тот риск, которому вы окажетесь подвержены без его покровительства. И уж конечно, во всей шайке нет никого, кто имел бы меньше оснований жаловаться, чем вы; вы пользовались моими милостями – свидетельством тому эта лента, что вы носите на шляпе, лента, посредством которой я произвел вас в капитаны. Итак, капитан, прошу: сдайте часы!
– Бросьте вы меня улещать! – говорит Блускин. – Думаете, я горжусь этой лентой, пустяковиной, которую я мог бы и сам купить за полшиллинга и носить без вашего разрешения? Уж не воображаете ли вы, что я и впрямь считаю себя капитаном, оттого что вы, не имея права раздавать чины, меня так назвали? Звание капитана – мишура! Кабы к нему еще солдаты да жалованье – тогда был бы в нем прок, а мишурой меня не одурачишь. Не желаю я больше зваться капитаном, а кто захочет ко мне подольститься, назвав меня так, того я почту за обидчика и пристукну его, уж будьте спокойны.
