– а их были сотни. – Понимаете? Щупальце работает как детонатор, растение взрывается, а его потомство использует добычу – нас, например, – вместо удобрений. Но пошли, пока урожай не созрел.
Они двинулись к неподвижной стене леса. Механизм, прикрывая их спереди, слегка прихрамывал. В чистом небе над ними плыли курчавые облака. Солнце поднималось над лесом. Густая трава пружинила под ногами. Лес приближался. Он напоминал здесь заросли травы, больной гигантизмом. Стебли ее были толщиной в два обхвата, высотой метров сорок. Вверх от них отходили длинные узкие листья. И цветы размером с цветочную клумбу.
И какие-то существа, величиной с большую овчарку и тоже мохнатые, копошились в этих цветах.
Они медленно приближались к зарослям.
– Да это же… насекомые! – воскликнул Бабич.
– Верно, – кивнул Александр Синяев. – Культура Маб расцвела в те времена, когда во всей вселенной не было ни одного позвоночного. Только членистоногие.
– Так, значит… они не были людьми?
– Конечно. Просто разумные существа.
Бабич с сомнением глядел на животное, которое возилось в похожем на ромашку цветке.
– И… кто же они были? Муравьи, термиты? Или, быть может, пчелы?..
– Нет, – сказал Александр Синяев. – Пауки. Очень большие разумные пауки.
Некоторое время оба молчали. Так, молча, они вошли под тень гигантской ромашки. Насекомое скрылось из их глаз, но метровый в диаметре стебель дергался, выдавая движения того, кто пил нектар наверху.
– Это была древняя культура, – сказал Александр Синяев. – Очень Древняя. Потом настала эра пресмыкающихся – змей и драконов…
– Во всей вселенной?
– Да. Но она быстро завершилась.
– А как же… – начал Бабич, но Александр Синяев прервал его:
– Тихо!
Лес ожил.
Александр Синяев тихо потянул из кобуры пистолет. А сверху, грозно гудя, на них уже пикировало что-то большое, тигровой окраски, наставив челюсти и копьевидное жало.
Они выстрелили одновременно.
Два слепящих луча сошлись на полосатом теле, как прожекторы, отыскавшие в полуночном небе неприятельский самолет, и он, дымя, тяжело врезался в землю… Потом раздался другой, лязгнувший звук, и они одновременно оглянулись и увидели чью-то треугольную голову с выпученными фасеточными глазами и дергающимися жвалами, падающую на землю, и механизм, вновь раскрывающий клешню манипулятора. Он стоял над поверженным чудовищем в позе победителя.
– Ладно, – сказал Александр Синяев. – Пошли, чего стоять.
И они двинулись через лес…
…А спустя два с половиной часа выходили на открытое место с другой стороны, и стояли на новой границе леса, и удалялись от него, едва волоча ноги: позади, прикрывая их тыл, гордо шагал механизм победитель. Бабич поддерживал Александра Синяева, потому что нога у того была повреждена в одной из многочисленных схваток, и они снова стояли у матовой стены, на этот раз темной, и вновь она расступилась, и они уже снова восседали на спине у своего механизма, и он плавно нес их по изогнутому тоннелю, и они уже не обращали внимания на бросающиеся прочь жуткие тени, потому что бег поглощал все. А еще через несколько минут перед ними возник тупик, но стена в его глубине уже расступалась, давая дорогу, и они, не снижая скорости, влетели в рубку.
