Я помню дорогу к Венере. Помню, как я и другие бросали контейнеры с бактериями в ее облачную атмосферу, и сестра Земли, словно вспомнив о забытом родстве, постепенно становится похожей на нашу голубую планету…
Наконец, я помню то, что мы сделали в лучах Альтаира. Помню не своей памятью, но прошлое роботов теперь тоже мое. Это главное, что отличает меня от тех, кто спит в саркофагах.
Я не бужу их. Не рву своего одиночества.
Сотни земных лет ушли с той минуты, когда нас четвертовали над Альтаиром. Это единственное воспоминание, которого я избегаю. Вероятно, это самое глубокое, самое мучительное чувство, какое я ощутил, будучи сверхсуществом. Я чувствовал боль разрыва всеми датчиками и органами – всеми теми, что отрывались…
Нет, мы не полетим на планеты. Пусть таков План, но нас не касаются планы Адама. Мы там не сможем. Небо слишком много значит для каждого из троих.
Каждый из нас живет, но это не так, как раньше.
Одиночество.
Если человека отключить от внешней информации, он потеряет чувство времени. Как его отключить? Например, заморозить.
Когда я был Сашей Ковровым, я не чувствовал времени больше пяти веков.
Сейчас века для меня – ничто. Я могу замедлить темп мышления так, что одно слово растянется например, на год. Допустим, слово «вперед!»… Вот так: «В-п-е-р-е-д!»… И год уже позади…
– Почему этого теперь не было? – спрашивает Вита. Они только что пробудились, встали из замороженных установок.
– Не знаю, – говорит Алек. – Как ты считаешь, Фен?
– Там не было этого поля, – говорю я. – Значит, оно есть не у всех звезд…
«В-п-е-р-е-д» – еще один год позади…
Щебетание, мгновенные перемещения людей, отделившихся от меня…
Страшное одиночество – вот что такое мое время.
Ничто не меняется. И вдруг мои локаторы опять нащупывают что-то далеко впереди.
…Где я?
Когда я?..
Разумеется, я знаю, где нахожусь. Но где сейчас то место, в котором я нахожусь? Где та эпоха?
Мне легче думать готовыми блоками, которые я вызываю из памяти… Я вызываю прошлое, как вызывают лифт. Миг – и оно всплывает во мне. Я плыву в стае больших добрых китов. Киты дышат как лошади. Я похлопываю их по лоснящимся бокам, толкаюсь ластами, загребаю назад, возвращаюсь…
На земле сейчас XXV век по старому летоисчислению. Мы прошли 5 + 10 + 21 = 36 парсеков. Если я пошлю радиосигнал в направлении Солнечной системы, он достигнет Земли больше чем век спустя. Почти через тысячелетие с тех пор, как я (вернее, Саша Ковров) покинул Землю.
