Когда до земли оставалось метров пятнадцать, он уже перебирал ногами по перекладинам как заправский моряк. Также лихо он прыгнул в сугроб, когда оставалось метра три и работать ногами просто надоело. А вот поднялся с трудом. Ноги просто не разгибались. И Игорь, ковыляя, побрел к забору. Вот преодолеть его оказалось куда труднее, чем взобраться на телевышку. Деревьев с этой стороны не было. Тогда Игорь плюнул и пошел к воротам. Заспанный сторож в своей будке глянул на него с недоумением.
– Ты это откуда? – спросил он.
– Оттуда! – кивнул себе за спину Игорь.
– Понятно, – сказал сторож. Видимо вид Игоря в распахнутой телогрейке и с раскрасневшимся лицом не вызвал у него никакого подозрения. И он снова задремал.
Игорь пошел домой. Была глубокая ночь. На подъем и спуск ему понадобилось полтора часа. По пути ему попался дымящийся паром открытый канализационный люк. Игорь достал прибор, который мирно мигал красным цветом и тихо потрескивал и бросил его в люк.
– Пусть вам крысы проголосуют за кого вам надо, – сказал Игорь и с каким-то злым удовлетворением стал размышлять, кому же это он подложил такую свинью.
Жизнь била ключом. Везде, где только можно. Весна делала свое дело. Воздух был наполнен свежестью и щебетом воробьев. Даже бездомные собаки повеселели, и их морды, выглядывающие из помоек и мусорных ящиков выглядели не такими жалкими как всегда. В начале марта всегда хочется петь, скакать и совершать глупые поступки, над которыми потом можно будет посмеяться, а некоторых и устыдиться.
И только у Наташи Борщовой, студентки первого курса престижного факультета все было иначе. Настроения не просто не было, Наташа чувствовала себя глубоко несчастным человеком. И было от чего. Утром она поссорилась со своим другом. Это было ужасно! И, главное, из-за ерунды. Просто сказала ему, что прекрасно может обойтись без него, пусть катится колбаской.
А что она еще могла сказать, если Он при ней начал громко восхищаться глазами Таньки Морозовой, мол какие они у нее глубокие и томные? Дурак! Вот пусть он и утонет в ее глубоких глазах.
Подумаешь! А у нее зато глаза большие, самые большие в группе. И может даже поглубже, чем у некоторых. И если некоторые этого не замечают, она не виновата.
Тут конечно Наташа была не совсем справедлива, потому что Он всегда восхищался ее глазами, и она просто замирала от счастья, когда он целовал ее в закрытые веки. И все равно, как он мог говорить про чьи-то другие глаза, не ее? Мерзавец!
