– Вот тебе раз! – удивился Бильбо. – Как это я раньше не обращал на это внимание?
Дело в том, что хоббита очень удивило то обстоятельство, что он прекрасно видел в темноте. Ведь до того, как Гэндальф превратился в камень, его посох освещал им дорогу в темноте, а темнота в Лабиринте Подземелий была просто непроглядная. Покинув же Гэндальфа, хоббит конечно же не взял его посох. Тот так и остался в руке у волшебника. Да и чтобы он смог с ним сделать? Абсолютно ничего. Каждый знает, что волшебные посохи слушают только своих волшебников. Для остальных они бесполезные палки.
Однако вот уже несколько часов Бильбо Бэггинс все прекрасно видел в темноте, и для этого ему совершенно не надо было пользоваться факелом или фонарем и даже свечением волос странствующего эльфа.
– Ты тоже видишь? – спросил Бильбо у Зелендила.
– Что видишь? – спросил эльф.
– Меня, говорю, видишь?
– А ты кто такой?
– Я Бильбо, друг Радринора. Разве ты не помнишь? Ведь мы уже вместо столько времени!
– Столько времени! – повторил Зелендил. – А что такое времени?
– А ну тебя! – Бильбо махнул рукой.
И он стал размышлять. Лучше всего Бильбо размышлялось, когда разговаривал сам собой.
– Итак, мистер Бильбо Бэггинс, – сказал он сам себе. – Что вы на это можете сказать?
– Что я на это могу сказать? – переспросил он сам себя же. – Только то, что вот уже три часа я шастал по пещерам и все прекрасно видел. А понял это только сейчас. Да, если честно признаться, то не до этого мне и было. Бедняга Гэндальф. Все мои мысли и были, что о нем. – И по щеке Бильбо вновь потекли слезы. – Как же мне его жалко!
И слезы по его щекам потекли еще обильнее. И тут Бильбо сам на себя сильно рассердился.
– Что же это такое? – воскликнул он. – Я плачу? Да, именно так. И никак не иначе. Я плачу. Сижу тут и плачу, вместо того, чтобы думать о деле. Видел бы сейчас меня Гэндальф! Что бы он сказал на это? Назвал бы меня бесполезным тюфяком, который ни на что не годен, кроме как лить слезы и поедать пудинги. А может, добавил бы и кое-что покрепче. Ведь Гэндальф никогда не стеснялся в выражениях. А ну, прекрати сейчас же! – Мистер Бэггинс постарался строго заглянуть внутрь самого себя. – Вот сделай все, что тебе было велено и тогда реви сколько угодно. Хоть до окончания веков!
Как ни странно, но подобная строгость по отношению к себе помогла. Бильбо перестал плакать, взял себя в руки, достал из кармана носовой платок, громко высморкался, вытер лицо, потом посмотрел на Зелендила и вытер нос ему.
