Тут бабушка к нам повернулась и говорит:
– А вы, ребята, давайте, идите себе играть. Тут вам не театр.
Ну, мы и ушли. Сели во дворе и стали гадать, откуда вдруг ни с того ни с сего, у Ваньки отец объявился.
А вечером сам Ванька вышел. Счастливый. Улыбка аж до ушей. Мы к нему сразу приставать начали, расскажи мол, откуда у тебя отец появился.
– Не скажу, – ответил он нам гордо. – Незачем вам это знать.
Но вечером он все же не выдержал и проговорился. Такое рассказал, что мы чуть не упали. Оказывается, все это время его отец был в тюрьме и вот только сейчас его выпустили.
Вот эта история! Мы с Димкой Ваньке тогда даже позавидовали. Надо же, как повезло человеку. Раз и вернулся к нему отец. Ну и что, что он в тюрьме был? Ванька с ним до сих пор живет. Живет и радуется. И уверяет нас, что его отец пальцем не трогает. И даже ругает редко и не сильно. Так что зря нас Катя уверяла, что те, кто из тюрьмы приходит, все злые и жестокие. Не похож Ванькин отец на жестокого человека. Ходит с ним за руку по улице, покупает шоколадки и мороженое. Мастерит ему воздушных змеев, которых мы потом запускаем. Ванька его уважает.
Пока я грустил и предавался воспоминаниям, наступил вечер. За окном стало темно. Димка все за столом свои статьи в тетрадочку переписывает. Одну за другой. Вот ведь, неугомонный!
Потом пришла мама, увидела, что Дима за столом и пишет, обрадовалась:
– Ага, занимаетесь! Молодцы.
И пошла на кухню. А я пробрался за ней, помог пакеты с едой разобрать, а потом подмигнул маме и палец к губам прижал. Мама знает, что если я так делаю, то значит, что-то очень секретное ей рассказать хочу.
– Что случилось, Леша? – встревожено зашептала она и села на табурет.
Я этим воспользовался и тут же залез к маме на колени. Иногда я так делаю. Очень люблю я к маме приласкаться, потереться об нее, помурлыкать, как котенок. Мама у меня ласковая, теплая. Жаль только, что очень много времени на работе проводит. Только вечера у нас и есть, да еще выходные. Но ведь это так немного. Мамы должно быть больше.
– Что случилось? – шепотом спрашивает у меня мама.
А я ей, тоже шепотом, в самое ухо и говорю:
– Ты думаешь, Дима, русский язык делает?
– А разве нет?
– Нет. Он на тебя в суд решил жаловаться. Вот и пишет.
– В суд? Какой еще суд? – удивилась мама и даже шептать перестала. – Леха, ты чего мелешь?
Мне конечно за такое ябедничество от Димки попадет, но я продолжаю:
– Ты его ремнем побила за двойку? Побила. А это нарушение прав человека. Неприкосновенность. Вот. Теперь Дима статьи выписывает, свои права изучает. Про суд мне говорил.
