и старое бургундское за прощальным обедом накануне. Мистер Ривз подвигал челюстями, пытаясь вызвать слюну, чтобы смочить язык, который, казалось, превратился в кусок ссохшегося каната.
«Спал с открытым ртом — скверная привычка».
Осторожно, чтобы не разбудить супругу, мистер Ривз перегнулся всем телом к ночному столику и выпил стакан воды.
«А, вот теперь другое дело. Что ни говори, а лучше воды ничего нет на свете. Все-таки голова немножко побаливает. Жаль, что друзья не умеют ограничивать свое гостеприимство. Но — сам виноват, сам виноват. Надо принять две таблетки аспирина».
Роясь в ящике ночного столика, мистер Ривз взглянул на часы — массивные золотые часы Викторианской эпохи, которые он свято хранил в память об отце. 7 часов 33 минуты. Мистер Ривз самодовольно улыбнулся. По причинам, неведомым науке, мистер Ривз невероятно гордился тем, что организм его до сих пор работал по твердо установленному графику и он всегда просыпался в семь тридцать. «Когда бы я ни лег, — хвастался он, — мне не нужно заводить будильник или просить, чтобы меня разбудили, всегда просыпаюсь ровно в семь тридцать, чудеса, да и только!» И тот, кому сообщалось об этом удивительном даре, — пусть даже не в первый раз, — неизменно соглашался, что это в самом деле чудеса. А ведь есть на свете мизантропы, которые сетуют на то, что люди нетерпимы друг к другу.
Проглотив, без особого удовольствия, таблетки аспирина и запив их большим глотком воды, мистер Ривз с легким вздохом поистине чувственного удовлетворения откинулся на подушки. Он еще немного понежился в теплой постели, а затем, чувствуя, что окончательно проснулся, тихонько закурил сигарету.
«Лихо вчера все прошло. От такого можно и нос задрать. Превосходный обед, хорошее вино — рекой лилось. Крачли, Саймонс — чертовски хорошую речь он произнес, — Фенвик, Харрисон, Мандслей — сквернослов, но чертовски хороший малый. Все они чертовски хорошие люди. Мне их будет не хватать. И они сказали, что им тоже будет меня не хватать. Да… тридцать лет! Пролетели как миг. Интересно, будет ли Джорджу в „Звезде“ не хватать меня? Ведь он подавал мне ленч… с девятнадцатого по тридцать седьмой — это значит восемнадцать лет. Я помню, когда он демобилизовался. Был в стрелковых частях. Имеет медаль за отличную службу. Но кому это сейчас интересно? Все мы стареем. „Давненько не видал мистера Ривза, сэр, надеюсь, ничего с ним не случилось, сэр?“ — „Да разве вы не знаете, Джордж, мистер Ривз ведь удалился на покой“. — „Удалился на покой? Слова мне об этом не сказал, сэр. Ох, и скрытный же человек, этот мистер Ривз, сэр, но золотой — немного таких найдется. Успеха ему и удачи… Да, слушаю, сэр: бифштекс с почкой и кружку крепкого пива“. Так и вижу его лицо. Так и вижу, как он сообщает новость хозяину. Все они любят посплетничать. А что ж тут плохого? Жизнь — штука однообразная. Интересно, что делает Джордж по воскресеньям…»
