Женщина в вображении своем уничтожила границу между собой и этом ребенком, она перетекала в ребенка, она учила дочку тому, чему не научили ее - бессловесную рыжую Алку, чьей фамилии никто из первоклашек не мог выговорить, с того и началось…
- Но ты же знала! - вдруг заорал Адька-Адлер. - Ты же знала, что мы все долго не протянем!
Он, внезапно взбесившись от ее непробиваемости, хотел спросить: как же она додумалась до Алки-Второй, зная, что увидит молниеносную старость и смерть этого ребенка?
- Она вам всем еще покажет! - закричала и тетя Аля. - Она вам всем даст прикурить! В лепешку расшибусь - все ей дам! Она так будет жить, как вам и не снилось! Еще пятерых выношу - а у нее все будет! Я ее королевой сделаю!
Адька-Адлер махнул рукой. Говорить с женщиной о будущем было совершенно бесполезно. Она посылала взамен себя мстительницу - как будто благосостояние и успешная женская судьба девочки на протяжении двух-трех лет могли унизить и уязвить тридцать душ - те тридцать душ, которым она навсегда ничего не простила, первый "вэ", второй "вэ", и так далее…
Он подошел к детям.
Девочка его мало интересовала. Он хотел увидеть себя и услышать свой голос. Он хотел понять - как же теперь спасти себя? Но понимание не приходило.
Этот мальчик все же был другим. К изначально заданным способностям старательно прививали иной характер. Адька-Адлер был один среди взрослых, и у Семена Ильича хватило таланта по капельке, по крошечке извлечь из воспитанника способность к сопротивлению. Немку-Третьего пристегнули к рыжей девочке. Вот и сейчас, видя разборку между тетей Алей и незнакомым парнем, он забился в угол, отгородился девочкой от склоки. И она честно изготовилась его защишать.
Они были сложившимся дуэтом, их и во взрослую жизнь выпустили бы именно дуэтом, понял Адька-Адлер.
Уводить с собой Немку-Третьего было бессмысленно. Адька-Адлер просто не имел достаточно времени, чтобы переделать мальчишку. И не имел права лишать его вот этого скромного душевного комфорта…
Он понял это не своим умом - сработала чужая память, память нескольких поколений слабых духом мужчин, норовивших, сознательно или бессознательно, переложить свои проблемы на кого-то другого. Но он, Адька-Адлер, видел этот выверт памяти и выкинутый ею на поверхность блок информации со стороны. Он уже понял, что нужно разделять себя сделанного от себя изначального, и это вроде стало получаться…
Мальчик молча смотрел на чужого - в черных глазах было настороженное любопытство, рот приоткрылся, а мысли, Адька-Адлер вдруг почувствовал это, так и норовили унестись в неведомые просторы, мыслям было скучно в этой комнате, мысли нуждались в игре - в игре с предметами и числами, свойственными предметам, он уже прошел через это…
