Конечно, юматовские крестьяне уже известились, что отчаянная барыня ночевала в доме Есипова, и, когда Каховская воспрянула ото сна, возле крыльца ее уже поджидал староста.
– Антипыч, – повелела ему Каховская, – скликай всех юматовских мужиков и баб даже с детишками, пусть и священник с причтом своим ко мне явится немедленно.
– А что случилось-то, хосподи?
– Сама не знаю. Но распорядись взять лопаты…
Большая толпа крестьян сопровождала ее вдоль того же пути, который она проделала ночью – следом за привидением. Детвора даже радовалась, мужики поглядывали с опаской, бабы чего-то пригорюнились, а старый попик часто восклицал:
– Молитесь, православные! С нами сила небесная…
Вот и этот шандал, оставленный ночью на земле.
– Копайте здесь, – указала Каховская.
Глубоко копать не пришлось. Людским взорам открылся полуистлевший скелет, козловые башмаки с бронзовыми застежками, нитка бус, обвивавшая ребра, уцелела нетленная русая коса.
– Груня! – раздался вопль из толпы.
Это узнала свою дочь старуха Мешкова – узнала по косе и по бусам, и тут все разом заговорили, что Груня-то Мешкова не бежала от актерской неволи, как не раз утверждал их барин, горюя, а вот же она… вот, вот, перед нами!
Каховская не выдержала – разрыдалась.
– Отец, – сказала она священнику, – вели собрать эти кости да погреби их по христианскому обряду, чтобы Груня более не блуждала по ночам, людей пугая, а я… я более не могу!
Отдохнувшие за ночь лошади уже были впряжены в карету, кучер еще раз подтянул упряжь, расправил в руках вожжи.
– Ну, барыня, так в Базяково едем? – спросил он.
– Нет, – отвечала Каховская, кладя слева от себя французский роман, а справа заряженный пистолет. – Мой братец обождет. Разворачивай лошадей обратно… мы едем в Казань!
Казанский дом П. В. Есипова располагался на углу Покровской улицы и Театральной площади (не знаю, как они сейчас называются). Лошади громко всхрапнули у подъезда, но никто из дома не выбежал, встречая, никто даже из окон не выглянул. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находились покои Есипова, Каховская – лицом к лицу – столкнулась со священником, который спускался вниз, неся «святые дары».
– Вы к нему? – многозначительно вопросил он женщину. – Так поспешите. Уже кончается.
– Как? – обомлела Каховская.
– А так… на все воля Господня.
Александра Федоровна одним махом миновала последние ступени и, отодвинув врача, который не пускал ее далее, заявила:
– Не мешайте мне. Он еще не все сказал.
