Анна. Успокойся, Хенрик!
Ее голос подобен серебряному колокольчику, и он звенит в воздухе у них над головами, над люстрой и мягким полумраком комнаты. Гости за столом прислушиваются к этому звуку, удивленные и озадаченные. Да, вот как обстоит дело. Анна положила свою маленькую руку на руку Хенрика, но не смотрит на него; она закрыла глаза и ушла в себя. Снова бьет серебряный колокол.
Анна (понизив голос). Успокойся, Хенрик.
У Фредрика вдруг сделалось что-то вроде приступа; ему так сжало грудь, что он едва может дышать. Он раскрывает рот, как рыба, вынутая из воды, подносит руку к лицу, словно защищаясь от удара.
Старая дама (тихо). Почему юность так беспощадна? И кто позволил ей быть такой?
Никто не отвечает. Старая дама отпивает глоток удивительного вина и качает головой.
Кто ей позволил?
Дезире. Молодые надеются, что им никогда не придется стать такими старыми, как мы.
Хенрик. Уж лучше умереть.
Дезире переводит взгляд на Фредрика. Вид у него отсутствующий. На лице – вымученная застывшая улыбка, он не отрываясь смотрит на свой бокал. Время от времени смаргивает, как бы не в силах удержать влагу, готовую вот-вот брызнуть из его глаз. Он глубоко переводит дух, но это тоже причиняет боль. Лучше всего не дышать, не двигаться.
Малькольм. Черт побери! Парень собирается стать священником. Ему будут платить за то, чтобы он вызывал легкий трепет в непокорных душах.
Хенрик встает. Он смертельно бледен и, похоже, близок к обмороку. Шатаясь как пьяный, он подходит к Малькольму, который спокойно вытирает рот салфеткой.
Вы собираетесь меня ударить? Что ж, как вам будет угодно, но предупреждаю: тем хуже для вас.
Хенрик (шепотом). Простите меня! Простите меня, вы все! (Пошатываясь, он пересекает комнату, открывает дверь в мощенную плитами прихожую и как тень растворяется в летней ночи.)
Анна встает.
Анна, (кричит). Хенрик, осторожнее!
Но он не слышит ее или не хочет слышать, и она снова садится, с поникшей головой, как наказанная школьница.
Старая дама. Ну что ж, пора вставать из-за стола.
Кофе и ликеры приготовлены в желтом павильоне.
Анна. Можно мне уйти?
Фредрик с трудом различает ее, но кивает головой в знак согласия.
Анна протягивает правую руку и хватает крепкую маленькую руку Петры. Фредрик гладит Анну по щеке. Рана в его сердце затянулась, она больше не кровоточит, но каждое движение причиняет ужасную боль. Анна привлекает Петру к себе, и обе молодые женщины выходят, обняв друг дружку за талию.
