Грегори прошел по проходу к большому помещению, расположенному в конце коридора, где плиты еще плотнее прилегали друг к другу, а потолок казался немного выше. Помещение было пустым, и Грегори остановился, сунув руки в карманы и макушкой касаясь потолка. Здесь, однако, шла какая-то работа: кто-то поставил в песок четырехугольную плиту трех футов в поперечнике, прислонив ее к стене чуть пониже отверстия примерно такого же размера и формы. Скорее всего это было дело рук тех самых троих работяг, которых он встретил на тракторном прицепе. В песке рядом с плитой лежала пара мастерков и стояло ведерко с известью, еще влажной. Грегори заглянул в квадратное отверстие и не увидел ничего, кроме темноты. Сунул туда руку и почувствовал шероховатую, засыпанную песком поверхность какой-то ниши.
Перед ним было совершенно недвусмысленное доказательство – как будто бы он в нем нуждался! – того, что вся деревня, по сути, представляла собой чистейшей воды реконструкцию, некий прошедший миллионы реставраций музейный экспонат. Она была не более реальна, чем диорама или замок из Диснейленда. Этакий тематический парк с образами «истории» и «национального культурного наследия», где можно поиграть в неолит примерно так же, как в других подобных парках играют в пиратов Карибского моря.
В воображении Грегори вырисовывался совершенно новый эпизод его передачи: ускоренная съемка на «Стедикаме» в сопровождении саундтрека с грохотом и визгом работающих машин; объектив, пробегающий мимо мегалитов, искусственного холма, вверх, в длинный курган, и потом в полную темноту погребальной ниши. Надо убедить Мартина снять его у входа в захоронение в соломенной шляпе, с шейным платком, в образе карнавального зазывалы, выкрикивающего: «Леди и джентльмены! Не проходите мимо!»
Что-то торчало из песка прямо под ногами. Грегори наклонился и подобрал маленькую вещицу. Хотя в могильнике было слишком темно, и он не смог прочесть надписи, Грегори понял, что держит в руках упаковку от презерватива, и сразу же вспомнил слова женщины из дома у холма о людях, приходящих сюда по ночам при свете фонарей. Идиотизм сельской жизни? Грегори задумался. А может, просто обычная скука, бич английских сельских подростков, ищущих местечко, где можно без помех заняться «этим»: парни, заигрывающие с девушками, или, возможно, наоборот – девушки, заигрывающие с парнями. Они приходят сюда, в сырую и вонючую темноту древней гробницы, и «расслабляются».
