— Шестнадцать ядер за раз, — крикнул он в лихтер. — Не больше.
— Есть, сэр.
Характерная для Хорнблауэра черта: минуту или две он представлял себе, что случится, если не выдержит одна из реток — ядра посыпятся в лихтер с высоты рея, пробьют его днище, тяжело нагруженный лихтер камнем пойдет на дно и будет лежать там, вблизи фарватера, доставляя бесконечные неудобства судам, пока ныряльщики не вытащат все ядра, после чего можно будет убрать лихтер с фарватера. Небольшой недосмотр может серьезно нарушить движение судов в Лондонском порту.
Торопливо подошел Джонс и козырнул.
— Порох загружен, сэр.
— Спасибо, мистер Джонс. Прикажите отверповать баржу обратно. Как только подносчики пороха вернутся на судно, пусть мистер Оуэн пошлет их укладывать ядра в «гирлянды».
— Есть, сэр.
Вернулась гичка с Карслейком.
— Ну, мистер Карслейк, как Провиантский двор отреагировал на ваши ордера?
— Принял, сэр. Завтра утром припасы будут на берегу.
— Завтра? Вы что, не слышали моих приказов, мистер Карслейк? Мне не хотелось бы ставить против вашей фамилии отметку о плохом поведении. Мистер Джонс! Я отправляюсь в Провиантский Двор. Вы поедете со мной, мистер Карслейк.
Провиантский Двор подчиняется не Адмиралтейству, а Морскому Министерству, и к его служащим нужен совершенно иной подход. Можно подумать, что два учреждения соперничают, а не общими усилиями стремятся к победе над смертельным врагом.
— Я могу привезти своих людей, — сказал Хорнблауэр. — Вашим грузчикам ничего не придется делать.
— М-м, — сказал провиантский суперинтендант.
— Я все сам перевезу на берег и погружу на лихтер.
— М-м, — повторил суперинтендант чуть более заинтересовано.
— Я был бы глубоко вам обязан, — продолжал Хорнблауэр. — Вам нужно всего-навсего поручить одному из ваших клерков, чтоб он показал припасы моему офицеру. Все остальное мы сделаем сами. Убедительнейше вас прошу, сэр.
Приятно служащему Морского Министерства видеть, как флотский капитан молит его чуть ли не на коленях. Еще приятней сознавать, что флот все сделает сам, не требуя от Провиантского Двора ни малейших затрат. Хорнблауэр видел удовлетворение на жирном лице суперинтенданта. Ему очень хотелось стереть эту улыбку кулаком, но он продолжал держаться униженным просителем. Его от этого не убудет, и таким способом он подчинит суперинтенданта своей воле лучше, чем любыми угрозами.
— Теперь о тех припасах, что вы сочли непригодными… — сказал суперинтендант.
— Моя следственная комиссия была проведена в полном соответствии с правилами, — заметил Хорнблауэр.
