У ляха Богуслава при этом удивленно изогнулись брови и лицо озарилось улыбкой:
– На дохлом коньке шорника до Торческа за неделю не доскакать.
– Лжет шорник, – согласились сотники и воеводы. А Ярослав досказал:
– Хан Окот прислал берендея. Хочет нас обмануть, услать в Поросье. И пока мы будем по степям бегать, Окот-орда встретит караван.
Здесь, прищелкнув языком, посмеялся над собой лях Богуслав:
– Хорош бы я был возле Торческа!
Ярослав разослал по степи нескольких всадников, чтобы сели они в потайных местах и смотрели, и слушали, чтобы не пропустили мимо себя незамеченным ни одного половца. И только приготовился Ярослав ждать, как вернулся один из посланных и сказал, что видел он неподалеку, на бугре возле половецких каменных баб, притаившегося шорника. Еще сказал тот человек, что вначале хотел спросить у шорника, почему он сидит здесь и не возвращается к Роси, но так как шорник не заметил его, решил оставить все как есть.
Тиун похвалил этого всадника за смекалку и одарил его перстнем. Сотни свои Ярослав здесь же развернул и сам впереди всех под хоругвью направился в сторону черноклобуцкого Торческа. Он умышленно повел войско мимо указанного бугра с идолищами, чтобы шорнику было хорошо видно, как уходят русские от Днепра, как оставляют они караван без всякого прикрытия. Скоро опять передали Ярославу по цепочке – только что видели замыкающие, как улепетывал берендей-шорник. Передавали, что конек его был хром и едва не валился от усталости. Но шорник нещадно нахлестывал сто и резал ему шпорами худые бока.
Ярослав спросил:
– В какую сторону правил шорник?
Ему указали на запад.
Тогда без сомнений сказал Ярослав:
– Там и сидит Окот-орда. И до нее день пути.
Однако не изменил направления хитрый тиун и не остановил конницу. Многие удивлялись этому. Но вскоре перестали удивляться – встретили еще одного одиночного половца, который следил за ними. А под вечер увидели еще одного комана – тот мелькнул черным пятном на малиновом круге заходящего солнца…
И только глубокой ночью Ярослав остановил свое войско и после короткого привала двинул его обратно к Днепру. Намеревался успеть до рассвета. Поэтому ехали быстро. И внимательно озирались по сторонам – от этих пор тиун приказал вылавливать замеченных команских лазутчиков, чтобы не испортили дело. Однако лазутчиков больше не видели. Наверное, команы уже убедились в том, что им удалось обмануть Ярослава. И орда, наверное, тоже шла к Днепру. Плохо знали эти половцы великана-хитреца, плохо знали тиуна-охотника. Видно, думал хан Окот, будто он первый из тех, кто решил провести Ярослава. Забыл дерзкий коман, что и до него приходили в эти места многие умные ханы. Или же возгордился Окот первыми удачами и мнил себя умнее других, и провидел свою судьбу выше и дальше, чем провидели это другие ханы половцев. И еще в одном ошибался Окот – не знал он приднепровских степей лучше Ярослава Стражника.
