— Ты хоть понимаешь, пиявка, что я мог запросто от тебя избавиться? — со злостью проговорил он и, вздохнув, закурил сигарету.
— Ничего подобного, — ответил Хеккер. — Я люблю хорошо пожить, а вы, как-никак, торгуете контрабандным оружием. Такие люди неплохо зарабатывают и малость помочь бедному шантажисту им ничего не стоит. Найдется чего-нибудь перекусить?
Похожий на мясника мужчина с измученным лицом мрачно вздохнул.
— Закажи у официанта все, что захочешь. Сукин сын. Хеккер не обиделся.
— Скажите, мистер Брунс, — спросил он, — что это с вами, что вы постоянно вздыхаете?
— Не твое дело. Ясно? Ешь и спи, а меня оставь в покое… Все равно долго ты мою кровь пить не будешь. Мне жить осталось самое большее несколько недель.
— Тоже неплохо, — по крайней мере о пенсии не надо заботиться. А почему бы вам подольше не пожить?
— Потому что не жилец я на этом свете. Хеккер закурил.
— Если б у вас не было такое желтое да измученное лицо, я бы сказал, что вы здоровы, как бык.
— Был… Когда-то… И не так давно. Торговать-то приходится с бандитами и пиратами, тут без здоровья не обойдешься. А теперь заткнись и оставь меня в покое. Не понимаю, чего ради я тебя терплю, когда и так меня прокляли и мне все равно конец…
— Ради того письма, наверное, что я у вас из письменного стола вытащил — это ж для вас верных десять лет тюрьмы…
Несколько мгновений они молчали.
— Чертовски мерзкая погода, — пробормотал Хеккер. — Старею… Раньше плевать мне было на муссон…
И он с огорченным видом проглотил кусок…
— Жри все, что хочешь, только оставь ты меня в покое, — хриплым замогильным голосом проговорил Брунс. Хеккер, однако, только сморщил покрытый потом лоб.
— Нет… что-то аппетит пропал…
— А что ты чувствуешь? — полюбопытствовал Брунс.
— Словно чем-то сжимает голову…
— Вот и у меня то же самое. И еще ногам холодно, а в глазах по временам словно точечки бегают.
Хеккер побледнел.
— А это самое… проклятие… не может быть заразным?
— Не думаю.
— Я ведь тоже… чувствую себя так, будто меня… прокляли.
— Очень даже может быть, — ответил Брунс — Если только мое проклятие могло подействовать…
Феликс отлично понимал, что в саду ему задерживаться нельзя… Прижавшись к стене, он пробирался по похожей на трясину, размокшей от дождя земле. Вот, наконец, окошко поменьше. Это не жилая комната.
Он огляделся вокруг и, быстро подтянувшись, оказался внутри. Он ошибся. Это была все же жилая комната, но из тех, что попроще. Вместо обоев — простые крашеные стены, жестяной умывальник, старомодная деревянная кровать, запыленное круглое зеркало.
