Сигарета у парня не прикуривалась. Она уже пропиталась дождевой водой. Струйки воды стекали по его волосам и лицу. На Цыбина пахнуло запахом алкоголя. Парень бросил развалившийся в пальцах белый цилиндрик и достал пачку. Наконец ему удалось прикурить. Он благодарно кивнул:
– Вы совсем промокли. Из-за меня в лужу влезли. Хотите?
Из-под куртки появилась чекушка «Московской».
– Спасибо. – Цыбин покачал головой.
– А я выпью. – Парень начал откупоривать бутылку. – Отец у меня здесь. Три месяца уже скоро.
– Болезнь? – из вежливости спросил Цыбин. Его вдруг начала терзать мысль немедленно поехать к…
– Инфаркт, – парень запрокинул бутылку, – даже винить некого. Некого порвать…
Он пошатнулся и помотал головой:
– Устал я… Тошно… А вы к кому?
– Друг. – Цыбин поднял воротник плаща. – Извините, мне пора.
– Хорошие люди умирают, а всякие гниды, душегубы жируют, б…
Цыбин вышел из ворот кладбища, сунул по купюре неизменным старушкам и остановился на секунду. Затем, приняв окончательное решение, остановил синюю «шестерку».
– Угол Ковенского и Маяковской.
* * *
Правой своей стенкой костел примыкал к автобазе. Слева высился грязный желто-серый дом, большинство окон в котором никогда не мылись и не имели занавесок. Чужеродность аккуратного европейского строения бросалась в глаза.
Расплатившись, Цыбин вышел из автомашины и осмотрелся. Дождь поутих, перейдя из состояния атаки в унылое моросящее ожидание. На ступеньках не было видно ни одного нищего. Погода и небойкое место играли свою роль. Почти стемнело.
Внутри было сумрачно и гулко. Света почти не было. Он прошел через зал и остановился перед исповедальней. Секунду подумал и, войдя, сел на скамью. Ждать пришлось недолго.
– Слушаю тебя, сын мой, – раздалось за перегородкой.
– Это я, священник, – сказал Цыбин. За перегородкой помолчали. Ему показалось, что он слышит вздох.
– Я думал, что уже никогда не услышу вас. – Голос остался таким же ровным и вежливым.
– Тебя бы это обрадовало?
– Я человек. Присутствие убийцы в моей жизни не может меня радовать.
– Сдай меня. Или уйди.
– Я буду исполнять свой долг.
– Тогда смирись с тем, что я убийца. Что у меня две руки, две ноги и я умею разговаривать.
– Я мирюсь с этим уже год.
Цыбин помолчал, прильнув виском к густо пахнущей деревом переборке.
– Трудно говорить? – В голосе священника ему послышалась издевка. – Раньше вы не страдали сомнениями.
– Трудно, – признался Цыбин, – сегодня другой случай.
– Вы не смогли кого-то убить? – Насмешка стала откровенной.
