– Позор! Какой позор! Экий же ты глупец и негодяй! Негодяй вдвойне! Как мне теперь предстать пред Гнедиными! Что такое я буду лепетать им о несостоявшемся браке, если ты помолвлен с девушкой, будучи женатым! Как нам теперь с матерью смотреть приличным людям в глаза, если наш единственный сын соблазнил гувернантку, да еще и женился на ней! Что ж, теперь ничего не поделаешь, придется ехать за ней и возвращать в наш дом уже как законную жену. Прошу любить и жаловать, любезная новоиспеченная госпожа Боровицкая Розалия Марковна! Любишь кататься, люби и саночки возить! Тьфу, прости Господи!
Полина Карповна чуть не упала с балкона при последних словах мужа и, шатаясь, спустилась вниз. Она еще не успела дойти до гостиной, где находились Желтовские, как вслед раздались какие-то крики, и упало что-то тяжелое. Полина Карповна поспешила в комнату сына, с ужасом подозревая, что муж насмерть прибил Анатолия. Увиденное потрясло женщину.
Полковник лежал на полу. Его лицо исказилось и приобрело неестественно красный цвет. Он хрипел и дергался, пытаясь пошевелиться. Но не мог. Анатолий беспомощно стоял на коленях около отца.
– Маменька, я ни при чем, маменька, я не тронул его и пальцем! – первое что воскликнул Анатолий. – Он сам упал. Вероятно, с ним удар сделался.
– Да уж! Ты совершенно не при чем! – простонала Полина Карповна, опускаясь на пол рядом с мужем.
Лето неумолимо приближалось к концу. Уже появились первые желтые листья, пожухла трава. Ночью стало холодно, и невозможно уже гулять до утра, упиваясь любовью и счастьем. Близился к концу и дачный сезон. Петербуржцы потянулись в столицу, дачи пустели. Боровицкие покинули Иматру почти стразу после того, как с главой дома случился удар. Семейство поспешило вернуться в Петербург в надежде поставить на ноги Ефрема Нестеровича. О женитьбе на Гнединой пока не заговаривали, решили подождать, что станется с полковником. Он не умер, но и жизнью нельзя было назвать то ужасное и беспомощное состояние, в котором он теперь пребывал. Доктора сказали несчастной Полине Карповне, что вряд ли он поправится. А вот оставаться в столь плачевном состоянии может долго. Так что лучше для них всех не просить у Господа продления жизни и мучений больного.
Желтовские после дуэли почти не виделись с Боровицкими. Александра Матвеевна, хоть и сочувствовала родне, но не простила им Сережиной раны. Расстались семьи холодно и уже не звали по осени, по возвращении домой, друг друга в гости, как это было прежде.
