Посетив генерала и получив предписание из Петербурга, Сердюков снова встретился с доктором. Константин Митрофанович хоть и был полицейским, то есть человеком, который привык делать всякие неприятные вещи, но тут зашел в тупик. Надобно было решить один деликатный момент, а именно освидетельствовать девицу Гирей на предмет подлинности горба. Сердюков не представлял себе, как и подступиться к этой, с позволения сказать, процедуре. Поэтому он решил привлечь доктора.
Доктор без энтузиазма выслушал просьбу полицейского. Но отказаться не посмел. И вот теперь Сердюков сидел в ожидании результатов следственного эксперимента.
Доктор вошел во флигель, отпер дверь, за которой томилась пленница. Полицейский остался на улице, прислушиваясь к звукам, доносившимся из домика. Он ждал возмущенных криков, плача, но не услышал ничего. Через некоторое время доктор окликнул следователя.
Константин Митрофанович оставил недосчитанные зернышки и вошел в комнату с тяжелым чувством. Полураздетая Лия стояла спиной к двери, закрыв руками грудь. Растрепанная коса спадала на одно оголенное плечо. Она сверкнула на Сердюкова ненавидящим взором. В её глазах стояло отчаяние, и слезы унижения помимо воли катились по щекам. На душе у полицейского стало муторно. Но несчастная должна подтвердить подлинность своего ненавистного уродства!
– Что скажете, господин доктор?
– Только то, что естественное происхождение горба не вызывает сомнения, – буркнул доктор, которому его миссия тоже была не по душе. – Можете и сами убедиться.
– Благодарю, я вам полностью доверяю.
Сердюков бросил взгляд на искривленную спину девушки и отвел взор. И за что Господь так покарал её? Только что это? Неужто родинка, наподобие цветка?
– Скажите, а родинка под лопаткой, она у вас тоже с детства?
– Нет, я её только что нарисовала, – зло всхлипнула в ответ Гирей. Сердюков поспешил выйти вон. Скоро на пороге флигеля показался и доктор.
– Что думаете предпринять далее, господин Сердюков?
Полицейский хотел ответить, но не успел. Черная тень стремительно метнулась над их головами. Следователь едва успел отпрянуть назад под спасительную крышу флигеля, ухватив за собой и доктора. В противном случае не избежать бы им острого клюва преданного Гудвина, кружившего над домом.
– Чертова птица! Дьявольщина! – закричал доктор и замахал руками. – Подумать только, сторожит её, и вроде как переживает!
– М-да! – задумчиво произнес Сердюков, глядя на ворона, занявшего стратегическую позицию напротив выхода из флигеля.
